Фея Убивающего Домика Сommander orden de la Hacha
часть третья
Left.ru __________________________________________________________________________
Лиз Кертис
Все та же старая история: корни антиирландского расизма
Перевод книги Лиз Кертис совместно осуществляли Елена Дорошенко, Лидия Волгина и Ирина Маленко.
«Научный» расизм
К середине 19 века Англия прямо управляла обширными территориями – Ирландией, Британской Вест-Индией, Канадой, Австралией, Южной Африкой, Индией, и косвенно контролировала даже бОльшие регионы. Затем она захватывала одну страну за другой, пока к концу века Британская империя включала в себя четверть земного шара и пятую часть человечества.
Эта империя создавалась насилием, подкупом и политикой «разделяй и властвуй», но викторианцы приписывали свой успех «ангосаксонскому» превосходству. Эта старая идея теперь все более подкреплялась псевдо-естественнонаучными теориями расы.
Теоретики 19 века, позднее опровергнутые, разделили человечество на «расы», основанные на чертах внешности. Они утверждали, что эти «расы» отличаются не только физически, но и психологически. Эти «различия» использовались при определении, какие «расы» ниже, а какие выше : разумеется, тевтоны, включая англосаксов, оказались на самом верху, а черные – особенно «готтентоты» - внизу, евреи и кельты – посредине.
Антропологи принялись измерять черепа и распределять их по разным «расам» на основании более или менее выдающихся вперед челюстей. Кельты и прочие, как оказалось, имеют более «примитивные» черты лица, чем англосаксы. Врач Джон Беддо изобрел «показатель негроидности» - формулу, позволяющую определять расовые составляющие данного народа. Он решил, что ирландцы смуглее, чем жители восточной и центральной Англии и ближе к коренным жителям Британских островов, которые имеют следы «негроидности». Британские высшие классы также считали свой рабочий класс почти отдельной расой, и утверждали, что у тех темнее волосы и кожа.
Англосаксонский характер, вкупе с тонкими чертами лица, предполагал предприимчивость, глубокомыслие, чистоту, законопослушание и сдержанность, в то время как характер различных покоренных народов был прямой противоположностью. Анатом Роберт Нокс в книге, изданной в 1850 году, описал кельтский характер как «бешеный фанатизм, любовь к войне и беспорядкам, ненависть к порядку и упорному труду, никакой привычки к накоплению; беспокойный, предательский и неуверенный – только посмотрите на Ирландию...» Отсюда неизбежное политическое следствие : «Я – сакс, я ненавижу все династии, монархии и власть, держащуюся на штыках, но последнее, похоже, единственное, что годится для кельтов».
В 1873 году некий Эдвард Хамильтон сообщил родным, что собирается в Ирландию. Его дядя немедленно написал ему, предостерегая не привозить обратно ирландскую жену : «Это – народ лжецов, а это неподходящее качество для жены».
Мужчины-викторианцы из высших классов, которые контролировали политику и бизнес, были против не только самоопределения ирландцев и других колонизированных народов, но также против равноправия женщин, которым они приписывли сходные черты. Кельтов постоянно описывали как «женственную» расу, в то время, как ангосаксов называли «мужественными» - и поэтому – прирожденными господами. Также различался «мягкий» ирландец-кельт юга и запада Ирландии и «мужественный» шотландо-ирландец Ольстера.
Поэт и критик Мэтью Арнольд считал, что чувствительность, присущая кельтам, «ее нервное возбуждение», имеет женственные черты. «Кельт особенно склонен чувствовать магию женственности, он к ней близок, он не так уж далек от ее тайн». В 1882 году англо-ирландец заметил, что Европа делиться на два пола, мужские и женские страны. Среди последних – Италия и кельтские страны, у которых есть мягкие, милые черты и очарование женщин, но никакой способности к самоупралению».
Разнообразные английские предрассудки против ирландцев нашли отражение и в языке. Слово «ирланский» само по себе имеет ряд унижительных значений : «хныкать по-ирландски» значит притворяться больным, «пойти на ирландскую свадьбу» - вылить нечистоты, и «поднять своего ирланца» значит показать свой гнев. Слово «Падди», ставшее нарицательным для ирландцев по крайней мере со второй половины 18 века, использовалось, и иногда используется сейчас, для обозначения вспышки ярости. «Паддивак» (вак – удар) – еще одно слово для приступа гнева, а полицейская машина – «Паддивэгон» - отражение представления об ирланцах как преступниках. Ирландцев также называют «Мик» или «Мики», и «взять мики» до сих пор значит – потешаться над кем-нибудь.
Основатели фашизма
.
Ведущие европейские историки проповедовали теории, которые, как и теории их коллег-натуралистов, стали предшественниками фашистской идеологии Третьего Рейха. Английские историки заявляли, что англичане – народ, состоящий из прямых потомков англосаксов, чье тевтонское или германское расовое наследие придавало им исключительные способности для управления собой и другими. Историк лорд Актон писал в 1862 году : «Кельты не принадлежат к прогрессивным, инициативным расам, они были скорее сырьем, а не двигателем истории, они или застойные, или регрессивные. Персы, греки, римляне и тевтоны – единственные создатели истории, единственные создатели прогресса. Другие расы имеют развитый язык, изощренную религию, наслаждаются роскошью и искусством, связанным с некоторыми достижениями цивилизации, которые они неспособны ни передать, ни развивать. Они – отрицательное явление в мире... Китайцы – люди в таком духе... Также индийцы ... Также славяне ... К этому же разряду относятся кельты (галлы)... Кельты наших островов, подобным образом, ожидали иноземного влияния, чтобы достичь сокровищ, которые в их собственных руках было бы бесполезным...»
Основываясь на таких предположениях, было легко оправдать захват других стран и уничтожение их независимости. Актон продолжает: «Подчинение народу с большей способностью к управлению – не несчастье, и в большей части стран – условие политического прогресса...Те, кто считают, что если нация принадлежит другому государству – это неправильно, таким образом попросту противоречат закону общественного прогресса...»
Многие политики были согласны с этими взглядами. В 1886 году лорд Солсбери выступал против Гомруля (самоуправления – пер.) Ирландии в таких выражениях : «Никто ведь не согласиться позволить свободные выборы готтентотам, например.» Самоуправление, заключает он, хорошо только для представителей «тевтонской» расы. Но и английские левые не остались незатронутыми этим расизмом. Во время своего пребывания в Дублине в 1892 году фабианские социалисты Беатрис и Сидней Уэбб писали другу: «Мы расскажем тебе об Ирландии, когда вернемся. Люди здесь очень милы, но нам они не нравятся, как не нравились бы готтентоты – именно за их добрые качества. Гомруль абсолютно необходим, чтобы избавить страну от этой отвратительной расы.» (Стоит заметить, что среди основателей Фабианского общества был Джордж Бернард Шоу – ирландец по происхождению –пер.)
Одним из самых рьяных проповедников теории англосаксонского расового превосходтсва был Джеймс Энтони Фрауд, профессор истории в Оксфорде, ученик Карлайла. Фрауд описывал ирландских крестьян как «скорее грязных обезьян, чем человеческих существ», и , будучи протестантом, презирал «католиков-идолопоклонников» и их церковь. Он описывал ирланцев как «ненадежных вроде воды», в то время как англичане стоят за порядок и самоограничение. Только «успешный вооруженный деспотизм» может иметь успех в Ирландии, писал он, потому, что «дикий ирландец» понимает только силу.
Как и Карлайл, Фрауд интересовался Вест-Индией и с умилением вспоминал время рабства. Он считал «негритосов», как и ирландцев, низшей расой, и писал : «Природа создала нас неравными, и парламент (отменивший рабство в английских колониях – пер.) не может сделать нас равными. Кто-то должен руководить, а кто-то подчиняться, и вопрос только в уровне и способе... Рабства больше нет...но недобрым для человечества будет тот день, когда никого больше не заставят подчиняться тому, кто умнее его...»
Некоторые авторы развивали идею биологически основанного неравенства рас до ее логического конца : «окончательного решения». Чарльз Дилк, который делил человечество на «ценные расы», как ангосаксы и «дешевые расы», как ирландцы или китайцы, наблюдал исчезновение американских индейцев с лица земли совершенно хладнокровно : «Постепенное вымирание низших рас - не только закон природы, но и благословение для рода человеческого.» Передовая статья в Таймс в 1865 года с удовлетворением отмечала, что «кельты» покидают Ирландию и на их место приходят «саксы»: богатая и плодородная страна «потихоньку очищается в интересах и для удовольствия человечества... Католик-кельт скоро станет такой же редкостью на берегах Шэннона (река в Ирландии), как краснокожий на Манхеттене...»
Историк Эдвард Фримен, который, по словам некролога в Манчестер Гардиан «славил германские корни английской нации», написал во время поездки в Америку в 1881 году : «Это была бы великая земля, если бы только каждый ирландец прикончил негра и был за это повешен. Это мое чувство находит всеобщую поддержку, иногда с оговоркой, что ирландцы и негры нужны в качестве слуг – других ведь не найдешь.»
"Люди- шимпанзе"
Начиная с 1860-х годов, проходившие между учеными дебаты на тему о связях человека с животными вызвали у британских расистов частые сравнения ирландцев и чернокожих с обезьянами. Кембриджский историк и романист Чарльз Кингсли, автор книги "Водяные дети", писал своей жене из Ирландии в 1860 году: " Меня преследуют люди-шимпанзе, которых я видел повсюду на сотни миль в этой ужасной стране. увидеть белых шимпанзе - это кошмарно; если бы они были черными, это хотя бы не так бросалось в глаза, но их кожа, за исключением этот мест, где она открыта для загара, так же бела, как наша."
Первая взрослая живая горилла прибыла в лондонский зоопарк в 1860 году, вызвав живой интерес викторианцев, спешивших увидеть своего ближайшего родственника. Это событие захватили в свои руки юмористы, и в 1862 году журнал "Панч" опубликовал сатиру под названием "Недостающее звено", нападавшую на ирландских иммигрантов.
Обедневшие ирландцы были вынуждены ехать в Британию в поисках работы по крайней мере с 18 века, и построили, среди прочего, сеть британских каналов. Великий Голод вызвал массовый исход населения из Ирландии, и расизм по отношению к ирландским иммигрантам в Англии и Шотландии принял поистине катастрофические формы. Сатирик "Панча" писал : "Между гориллой и негром, безусловно, - целая пропасть. Леса и поля
Африки не выставляют для нас ни одного примера какого-то промежуточного
животного между ними. Но в этом случае, как и во многих других, философы напрасно ищут за границей то, что они легко могли бы найти у себя дома, если бы искали. Животное, занимающее среднее положение между гориллой и негром, может быть найдено пытливыми исследователями в самых гадких кварталах Лондона и Ливерпуля. Оно прибыло из Ирландии, откуда было вынуждено мигрировать; оно принадлежит к семье ирландских диких: самых низших пород ирландского Яху (Yahoo - клич ирландцев - прим. перев.) . Когда оно общается с подобными ему существами, оно издает странные звуки. Кроме того, это - карабкающееся по стенам животное, которое иногда можно увидеть с лестницей и с грузом кирпичей в руках. Ирландский Яху чаще всего ограничивается нахождением внутри колонии себе подобных, за исключением тех случаев, когда он вынужден её покинуть для того, чтобы поживиться. Иногда оно пачкает все вокруг в состоянии возбуждения, а также способно нападать на цивилизованных людей, которые вызвали его гнев."
Викторианский нездоровый интерес к своим родственниками-обезьянами совпал по времени с ростом революционного Фенианского движения, посвященного освобождению Ирландии вооруженным путем и возвращению земли народу. Участники Фенианского движения нападали на полицейские участки в Ирландии и осуществляли взрывы бомб в Англии, и британские карикатуристы изображали их в виде обезьяноподобных чудовищ, угрожающих британской цивилизации. Такие карикатуристы, как знаменитый сэр Джон Тенниэл, рисовавший для "Панча", изображали доблестную Британию, защищающую нежную и зависимую Ибернию (Ирландию) от Фенианского чудовища.
Одним из меньшинства в Британии, понимавшего , что Фенианское движение
является продуктом британского правления, а не ирландской нерациональности, был политэкономист Джон Стюарт Милл. Он протестовал против неинформированной реакции в Британии на Фенианское восстание: "Увы самодовольному невежеству правителей, будь то короли, "сливки общества" или целые народы! Если и существует нечто, печальнее самой худшей из бед, это может быть только искренняя убежденность, с которой сотни англичан говорят, что не могут понять [ирландцев]. Они не знают, что враждебность, которая имеет под собой единственную причину – ненависть правителей – являет собой высшую точку той нелюбви, что возникла из всего фатального и непоправимого [в отношениях между народами]. То, что в отношении ирландцев к нашей власти кажется нам явным отвращением, на самом деле есть доказательство, того что мы почти упустили последнюю возможность исправить создавшееся положение."
К тому времени почти половина Ирландии принадлежала всего лишь 750 лэндлордам. Ирландских арендаторов все чаще выселяли с участков и выбрасывали из домов: только в 1880 году было 2100 изгнанных семей. Такие условия привели к массовым протестам, направляемым Земельной Лигой, которые сопровождались все более и более ожесточенной аграрной войной, в ходе которой некоторые лэндлорды были убиты. Британские карикатуристы ответили на это изображением сторонников Земельной Лиги с обезьяноподобными лицами, огромными ия острыми когтями. По мере того, как конституционное . Ирландской Партии Гомруля в парламенте становилось все более воинственным, лидер её Чарльз Стюарт Парнелл и его соратники тоже стали изображаться с
обезьяньими чертами лица.
Конечно, сами ирландцы видели события совсем в другом свете. В сатирических
журналах, читаемых ирландскими высшими и средними классами, именно ирландцы - лидеры движения Гомруля и крестьяне-арендаторы - изображались красивыми и честными, в то время как Джон Буль и его прислужники - оранжисты, полицейские и чиновники - выглядели жестокими и уродливыми. Хотя ирландские карикатуристы обычно не изображали британцев в виде обезьян, иногда они прибегали к этому методу, - в частности, для того, чтобы поиздеваться над тем, какие взгляды на ирландцев были у британских
карикатуристов.
Столетиями английское правительство пыталось упрочить свою власть за счет разрушения культуры и языка Ирландии, Шотландии и Уэльса. В ирландских школах детям на шею вешали специальные бирки, и всякий раз, как замечали, что ребенок говорит по-ирландски, на бирке делали особую отметку, а в конце дня наказывали его за все эти "проступки".
Похожее приспособление использовалось и в Шотландии, и в Уэльсе. Вот строчка из описания положения дел в Уэльсе в 1840-м году: "Содержание знающих свое дело наставников обходится во много раз дешевле, чем армия и полиция ."
Кампания по спасению ирландского языка была начата ирландцами-протестантами в восемнадцатом веке, однако, когда в 1831-м году была введена "национальная" система образования – впоследствии охарактеризованная поэтом-революционером Патриком Пирсом как "адская машина" – ирландский язык уже никак не был в ней представлен и быстро катился к пропасти забвения.
Подъем националистического движения во второй половине девятнадцатого века сопровождался возникновением интереса к языку и истории Ирландии и чувством национальной гордости. Именно в этот период создаются многочисленные организации, посвященные ирландской культуре. Благодаря неустанной агитации ирландский снова был введен в учебный план в 1878 году, хотя и как необязательный предмет.
Национальное самосознание нашло свое отражение и в театральной сфере. В манифесте театра Аббатства (Abbey Theatre), изданном в 1890-м, поэт Уильям Батлер Йейтс пишет: "Наш театр докажет, что Ирландия – больше не место, как раньше, для фальшивых трагедий и опереточных страданий."
Крупный драматург Джон Миллингтон писал: "Не нужно забывать, что половина неприятностей в отношениях между Англией и Ирландией возникла из-за непонимания англичанами национального характера ирландцев, того непонимания, что мы наблюдаем в искаженных свидетельствах историков и карикатурных стереотипах. Все это сделало ирландцев в глазах англичан книгой за семью печатями."
«Хлеб насущный»
Как ни странно, резкое расширение пределов империи в конце 19 века было на самом деле признаком потери Англией ее положения сильнейшей империалистической державы. Другие европейские страны и США опережали ее экономически, отсюда – отчаянный захват новых колоний.
Для английского правящего класса империя была последней опорой. Сесил Родс – сверхбогатый владелец алмазных шахт, премьер-министр Кэйпа и колонизатор Родезии – сказал в 1895 году: «Чтобы избавить 40 миллионов жителей Соединенного королевства от кровавой гражданской войны, мы, колониальные государственные деятели, должны добывать новые земли, чтобы расселять избыточное население, обеспечивать новые рынки для товаров, производимых ими на фабриках и в шахтах. Империя, как я всегда повторял, есть проблема хлеба насущного. Если вы не желаете гражданской войны, вы должны стать империалистами.»
Хотя упадок Англии становился все заметнее, самооценка англичан, странным образом, достигла высшей точки. Как описал это историк Бернард Поттер, Англия в 1890-х «стала империалистической державой» в смысле самосознания, чего раньше не было, кичась своей империей, как, как петух распускает хвост, чтобы произвести впечатление на соперников». Лорд Розбери размышлял : «Как великолепно все это! Созданное не святыми и не ангелами, но трудами рук человеческих. Человеческое, но в том же время не вполне человеческое, потому, что самый неверующий и самый бестолковый должен видеть в этом перст провидения.»
Как и раньше, расизм использовался для оправдания разных способов управления в самой Англии и за морями. Лорд Кромер, губернатор Египта, считал что «свободные учреждения, в полном смысле этого слова, для ближайших поколений в таких странах как Индия и Египет, совершенно не подходят. Возможно, никогда не будет возможно сделать западный шелковый кошелек из восточного свиного уха» (Намек на английскую поговорку – «из свиного уха не сделаешь шелкового кошелька». Стоит помнить, что знаменитая фраза о «демократии, которая есть наихудшая форма правления, не считая всех остальных», которую так любят повторять либералы всех мастей, принадлежит человеку, бывшему английским министром колоний и заявившему в 1921 году в официальном документе – «я решительно считаю необходимым применение отравляющих газов против нецивилизованных племен» - и подтвердившего это мнение делом.)
Модная философия социального дарвинизма – предполагавшая приложение дарвиновской теории эволюции к развитию человеческого общества – использовалась для наведения «научного» лоска на захват колоний. «Факты таковы - писал некто в 1896 году, - что то, что мы именуем международным соперничеством , по своим задачам и методам – часть всеобщего порядка вещей, который «обагряет клыки и когти» Природы».
Англичане, как считалось, должны рождаться и вопитываться как раса господ. Лорд Розбери писал в 1900 году : «Империи, вроде нашей, как первое условие требуют наличия Имперской Расы – расы решительной, энергичной и бесстрашной. Здоровый дух в здоровом теле подкрепляют нацию в мировой борьбе. Выживание самых приспособленных – непреложный закон современного мира».
Империалистическая пропаганда начиналась с раннего детства, с книжек вроде «Азбука для младенцев-патриотов» и «Книжки в картинках для маленьких англичан».
«Ф – это флот,
На страже Британии.
При виде его,
Иностранцы в панике
И – это Индия,
Наша земля
Туда все ездят
Тигров стрелять.»
Бремя белого человека
В то же время британцы представляли завоевание других стран, захват земель и распоряжение ими по своему усмотрению как некое благо, совершаемое из чувства альтруизма и человеколюбия.
Лорд Керзон, вице-король Индии, заявлял: "Нет никаких сомнений в том, что так тому и быть: судьба послала нас в поход – нам должно победить." Британской Империи, по его словам, "Самим Богом дано право вершить судьбы других".
На фоне этой кажущейся британской благосклонности, колонизированные народы – в частности, африканцы – изображались, по свидетельствам сэра Альфреда Милнера, главного наместника в Африке, "неразумными детьми, нуждавшимися в неусыпной родительской опеке правительства". Местные националистические правительства при этом классифицировались как "не имеющие никакого значения" и были распущены.
Англичане зачастую называли ирландцев "инфантильными". Эдит Бэлфор, посетившая Ирландию в 1905-м, пишет:
"Они, словно дети, слушают свои сказки, в то время как им следовало бы зарабатывать себе на жизнь... Чего бы я только не отдала... чтобы помочь им! Однако задача эта слишком сложна, ведь если предоставить детям полную свободу, они неминуемо собьются с пути истинного."
Редьярд Киплинг, поэт, ведущий защитник интересов империи и убежденный противник ирландцев, выступил в поддержку локального лоялистского восстания против самоуправления (Home Rule). Для целой Ирландии у него не нашлось иных слов кроме "не страна, а маленькая паршивая сучка", а действия ирландских националистов он сравнивал с "эпидемиями бешенства".
В стихотворении, написанном в 1899-м году, Киплинг выразил всю тяжесть и напыщенность британского империализма:
"О, бремя белого человека –
Мы, выступив вперед,
Скитаемся в изгнанье –
Отчизна нас зовет.
Под солнцем незнакомым
Среди холмов, степей
Живем с народом новым –
Иль бесов, иль детей.
О, бремя белых!
Во имя мира – войны,
Голодных мы накормим
И вылечим от боли.
И только луч надежды
Средь туч беды мелькнет –
Все начинаем снова:
Отчизна нас зовет!"
Расизм в 6 графствах (на Севере Ирландии)
В то время, как в Британии враждебность была направлена против ирландцев
вообще, в Ирландии её мишенью были "католики". Религия была основным
показателем, отличающим приезжих поселенцев от тех, кого они согнали с
земли, и в течение столетий английские правительства бережно лелеяли и
поддерживали "религиозный раздел" - с целью сохранения контроля. В конце 18
века протестанты и католики собрались вместе для борьбы за ирландскую
независимость, но британцы успешно использовали тактику "разделяй и
властвуй" для подрыва этого движения.
Религиозная ненависть в отношении католиков, которая являлась характерной
чертой британского отношения к ирландцам, выражалась даже более яростно
правящим классом внутри самой Ирландии. Для пропагандиры в поддержку
своей доминирующей позиции внутри Ирландии и связи с Британией, от которой
она зависела, "протестантское наследие" замаскировало свои политические цели
под религиозную риторику. Так, в 1834 году ирландские "тори" противостояли
Движению Даниэля О' Коннелла со словами ".. - это всего лишь ширма для наследия Рима и уничтожения протестантов."
В 1890-е годы ольстерскими юнионистами был принят на вооружение новый
воинственный клич: "Home Rule is Rome Rule" ("Гомруль- это правление
Рима"), и антиклерикальная агитация достигла значительных пропорций.
В 1898 Джордж Бернард Шоу, который сам был ирландско-протестантского происхождения, так кратко описал общее умонастроение: "Ирландский протестантизм -это не религия; это одна из политических сторон, это - классовый предрассудок, убежденность в том, что католики - существа социально низшие, которые отправятся в ад, когда умрут, и оставят рай в исключительное владение протестантских леди и джентльменов. "
В 20-е годы 20 столетия протестанты яростно восставали против ирландского самоуправления и были награждены компромиссом: разделом Ирландии, с шестью
графствами на северо-востоке острова, остающимися под британским правлением,
хотя и с их собственным протестантским парламентом в Стормонте. Границы
нового территориального образования были искусственно проведены так, чтобы обеспечить большинство юнионистов в 2/3 в его пределах, но в отдельных крупных районах националисты (ирландцы-католики) превосходили их. Для сохранения контроля и для обеспечения лояльности протестантского рабочего класса верхушка юнионистов превратила Шесть Графств в полицейское государство и узаконила дискриминацию против католиков, лишив их равноправного доступа к голосованию на выборах, к рабочим местам и к жилищному фонду.
В начале 30-х годов протестанты и католики на короткое время объединились в ходе демонстраций против безработицы. Но юнионистские лидеры быстро подорвали революционные настроения протестантских рабочих, гарантировав им привилегированную позицию над католиками. В июле 1933 года сэр Бэзил Брук, член протестантского парламента в Стормонте, который позднее стал премьер-министром Севера, как сообщалось в прессе, говорил следующее: "Было большое количество протестантов и оранжистов, которые предоставляли рабочие места католикам. Он чувствовал, что мог говорить на эту тему непредвзято, ибо у него в его собственном месте не было ни одного католика. . В силу
этого он обращался с призывом к лоялистам там, где только возможно, давать работу только хорошим протестантским ребятам и девчатам."
Затем, в апреле 1939-го премьер-министр Джеймс Крейг заявил: "Я всегда утверждал, что в первую очередь являюсь оранжистом, и уже затем – политиком и членом парламента. Мы – парламент протестантов в стране протестантов, и это все, чем я могу похвалиться."
Режим апартеида неизбежно сопровождается соответствующими идеями.
Фундаменталисты, возглавляемые Ианом Пейсли, которому удавалось дважды получить большинство голосов юнионистов на выборах, представляли свои действия по удержанию католиков в безропотном повиновении как крестовый поход против католического дьявола.
В газете "Протестант Телеграф" (1967 год) Пейсли пишет: "Дьявол отлучает нас от нашего наследства, ставя на пути нашем католицизм. Все эти "черноватые" мессы, предрассудки и поклонение папе, в сочетании с такими пороками как убийство, грабеж, аморальное поведение, похоть и кровосмешение не пускают нас в землю обетованную и свободную."
В своей более поздней проповеди, записанной на аудиокассету, Пейсли провозглашает: "Нам принадлежит славное наследие протестантизма. Поистине, приходится удивляться его величию, подумав, от чего мы избавлены благодаря ему: от цепей, тирании, лжи и римского плена с его идолопоклонничеством и неправедностью. Мы вышли из тьмы на свет, из рабства на свободу."
Пейсли имел постоянные контакты с ультраправыми религиозными организациями в США и был награжден степенью почетного доктора южнокаролинским университетом Боба Джонса, расистским учреждением, препятствующим объединению черных и белых.
Многие протестанты считали католиков людьми второго сорта – и в социальном, и в религиозном плане. Несмотря на то, что узаконенная дискриминация при приеме на работу являлась (и до сих пор является) причиной существования гораздо более высокого уровня безработицы среди католиков, чем среди протестантов, католики воспринимаются протестантами как ленивые, бегущие от работы люди, стремящиеся прожить за государственный счет.
Подобный расистский стереотип, безусловно, относился и ко всем "цветным" британцам, и конечно же, являлся удобным предлогом для дискриминации.
Вот отрывок речи Дэвида Кэлверта, представителя возглавляемой Пейсли Демократической партии юнионистов, произнесенной в Североирландской Ассамблее в 1984-м году: "Приверженцы протестантизма...стремятся идти в ногу со временем, много работают для достижения этой цели. Однако лишь отдельные католики способны поддержать их в этом. ... Говорят, что они [католики] работают только вполсилы."
Лоялистская песня передает тот же смысл несколько иными средствами:
"Как только дети их заговорят,
То сразу о дискриминации кричат,
А у отцов их нет иных забот,
Как только поживиться за наш счет."
И снова – в лучших расистских традициях – протестанты называют католиков грязными, пьяными и глупыми, а католичек – безотказными. Себя же протестанты представляют полной противоположностью: работящими, ухоженными, трезвыми и умными, а своих женщин – честными и верными.
"Окончательное решение"
Некоторые лоялисты в своих поношениях католиков заходят и дальше. В опубликованном в 1974 году сборнике лоялистских песен, например, те предстают как "бунтующие отбросы" и "фенианские свиньи". В 1971 году лоялистская газета писала: "Скоро придет время, когда республиканская гниль предпримет последнюю попытку... и тогда мы примем окончательное решение."
В мае 1984-го Джордж Сирайт, представитель пейслитской Демократической партии юнионистов, входящей в Североирландскую Ассамблею, вызвал бурную реакцию, заявив, что средства, идущие на обучение "фенианских выродков" рациональнее было бы использовать на строительство крематориев для католиков и их священников.
Сирайт отказался взять свои слова обратно, говоря, что "не будет ни отступлений ни извинений, ни компромиссов, ни капитуляций".
Подобные представления о католиках – как о существах низших и достойных лишь презрения – неизбежно вылились в полномасштабные кампании сектантских убийств, в которых жертвы избирались исключительно по религиозному признаку. От рук протестантских группировок погибло несколько сотен католиков, чьей "виной" явилось вероисповедание. Сходные кампании – убийств и погромов - проводились и против "цветного" населения Британии - чернокожих и выходцев из Азии и Вест-Индии; основание – цвет кожи.
Лоялисты сочинили целый ряд песен, в которых воспевали победу над католиками, презрительно именовавшихся "ирлашками" (в оригинале taigs – от ирл. имени Taidh – прим. перев.). Так изображается, например, пожар в католическом квартале на Бомбейской улице в Белфасте в 1969 году:
"Четырнадцатого августа
Пошли мы погулять
На улицу Бомбейскую -
Пожечь и пострелять.
С собой мы взяли пушки
И, не забыв бензин,
Погнали мы ирлашек –
Неслись те как один!"
В другой песне, посвященной Кровавому воскресенью 30-го января 1972 года, когда британскими войсками было убито четырнадцать невооруженных участников мирной демонстрации, это событие описывается самыми радужными красками:
"Воскресное утро – ура, ура!
Сейчас начнется большая игра!
В руках моих – пушка, кольт 45,
И еду я в Дерри – ирлашек стрелять.
Воскресное утро – ура, ура!
Припев:
Пиф-паф! Ой-ой-ой!
Кровавый денек – этот день мой!"
Другая популярная лоялисткая песенка:
"Британия, Британия – о, родина моя!
От всех этих ирлашек тебя избавлю я.
Охотиться отправлюсь я в западный квартал:
"Свободу Сэнди Роу!" – мой пистолет сказал.
И нечего оружию пылиться и ржаветь:
Найдется всем работа – костями похрустеть.
Ведь нам давно известен судьбы закон простой:
Ирлашки безопасней с пробитой головой!"
Не приходится удивляться и тому, что нелегальные военные лоялистские группировки – "Ассоциация в защиту Ольстера" (UDA) и "Борцы за свободу Ольстера" (UVF) – сначала вступили в контакт, а позже и проводили совместные учения с британскими фашистами из "Национального фронта". В 1984 году трое подростков-лоялистов были осуждены за убийство католика в северном Белфасте.
"Национальный фронт" зачастую атаковал демонстрации, проводившиеся в защиту ирландцев, и организовывал марши по всем Шести графствам с разрешения юнионистских советов. Лоялисты, в свою очередь, долгое время выступали в поддержку режимов в Южной Африке и Родезии (до ее освобождения).
В дальнейшем Юнок Пауэлл, один из самых убежденных британских расистов, получил политическое признание в Шести графствах и теперь является депутатом Официальной партии юнионистов от графства Даун.
Община националистов, со своей стороны, редко реагировала на лоялисткий расизм как таковой. Хотя республиканские газеты и активно "нападают" на лоялистскую политику, протестантизм как вероисповедание остается за рамками всякой критики – не говоря уже о том, что ничего похожего на расистские анти-протестантские стереотипы нет и в помине.
Более того, республиканцы считают, что само явление лоялистского расизма коренится в британском правлении в Шести графствах, а поэтому весь их гнев обрушивается на Британию и ее агентов.
Полное отсутствие воинственного религиозного фанатизма и расизма является общей чертой всех антиколониальных движений в мире. В отличие от националистических движений в империалистических странах, в странах угнетенных национализм выражается в большей степени в гордости и любви к отечеству, чем в "поругании" тех, кто воспринимается как "чужак".
Как отмечает профессор Бенедикт Андерсон: "Удивительно, насколько мала и незначительна примесь ненависти к угнетателям в национальном чувстве угнетенных, которые имеют все причины ненавидеть своих поработителей."
Left.ru __________________________________________________________________________
Лиз Кертис
Все та же старая история: корни антиирландского расизма
Перевод книги Лиз Кертис совместно осуществляли Елена Дорошенко, Лидия Волгина и Ирина Маленко.
«Научный» расизм
К середине 19 века Англия прямо управляла обширными территориями – Ирландией, Британской Вест-Индией, Канадой, Австралией, Южной Африкой, Индией, и косвенно контролировала даже бОльшие регионы. Затем она захватывала одну страну за другой, пока к концу века Британская империя включала в себя четверть земного шара и пятую часть человечества.
Эта империя создавалась насилием, подкупом и политикой «разделяй и властвуй», но викторианцы приписывали свой успех «ангосаксонскому» превосходству. Эта старая идея теперь все более подкреплялась псевдо-естественнонаучными теориями расы.
Теоретики 19 века, позднее опровергнутые, разделили человечество на «расы», основанные на чертах внешности. Они утверждали, что эти «расы» отличаются не только физически, но и психологически. Эти «различия» использовались при определении, какие «расы» ниже, а какие выше : разумеется, тевтоны, включая англосаксов, оказались на самом верху, а черные – особенно «готтентоты» - внизу, евреи и кельты – посредине.
Антропологи принялись измерять черепа и распределять их по разным «расам» на основании более или менее выдающихся вперед челюстей. Кельты и прочие, как оказалось, имеют более «примитивные» черты лица, чем англосаксы. Врач Джон Беддо изобрел «показатель негроидности» - формулу, позволяющую определять расовые составляющие данного народа. Он решил, что ирландцы смуглее, чем жители восточной и центральной Англии и ближе к коренным жителям Британских островов, которые имеют следы «негроидности». Британские высшие классы также считали свой рабочий класс почти отдельной расой, и утверждали, что у тех темнее волосы и кожа.
Англосаксонский характер, вкупе с тонкими чертами лица, предполагал предприимчивость, глубокомыслие, чистоту, законопослушание и сдержанность, в то время как характер различных покоренных народов был прямой противоположностью. Анатом Роберт Нокс в книге, изданной в 1850 году, описал кельтский характер как «бешеный фанатизм, любовь к войне и беспорядкам, ненависть к порядку и упорному труду, никакой привычки к накоплению; беспокойный, предательский и неуверенный – только посмотрите на Ирландию...» Отсюда неизбежное политическое следствие : «Я – сакс, я ненавижу все династии, монархии и власть, держащуюся на штыках, но последнее, похоже, единственное, что годится для кельтов».
В 1873 году некий Эдвард Хамильтон сообщил родным, что собирается в Ирландию. Его дядя немедленно написал ему, предостерегая не привозить обратно ирландскую жену : «Это – народ лжецов, а это неподходящее качество для жены».
Мужчины-викторианцы из высших классов, которые контролировали политику и бизнес, были против не только самоопределения ирландцев и других колонизированных народов, но также против равноправия женщин, которым они приписывли сходные черты. Кельтов постоянно описывали как «женственную» расу, в то время, как ангосаксов называли «мужественными» - и поэтому – прирожденными господами. Также различался «мягкий» ирландец-кельт юга и запада Ирландии и «мужественный» шотландо-ирландец Ольстера.
Поэт и критик Мэтью Арнольд считал, что чувствительность, присущая кельтам, «ее нервное возбуждение», имеет женственные черты. «Кельт особенно склонен чувствовать магию женственности, он к ней близок, он не так уж далек от ее тайн». В 1882 году англо-ирландец заметил, что Европа делиться на два пола, мужские и женские страны. Среди последних – Италия и кельтские страны, у которых есть мягкие, милые черты и очарование женщин, но никакой способности к самоупралению».
Разнообразные английские предрассудки против ирландцев нашли отражение и в языке. Слово «ирланский» само по себе имеет ряд унижительных значений : «хныкать по-ирландски» значит притворяться больным, «пойти на ирландскую свадьбу» - вылить нечистоты, и «поднять своего ирланца» значит показать свой гнев. Слово «Падди», ставшее нарицательным для ирландцев по крайней мере со второй половины 18 века, использовалось, и иногда используется сейчас, для обозначения вспышки ярости. «Паддивак» (вак – удар) – еще одно слово для приступа гнева, а полицейская машина – «Паддивэгон» - отражение представления об ирланцах как преступниках. Ирландцев также называют «Мик» или «Мики», и «взять мики» до сих пор значит – потешаться над кем-нибудь.
Основатели фашизма
.
Ведущие европейские историки проповедовали теории, которые, как и теории их коллег-натуралистов, стали предшественниками фашистской идеологии Третьего Рейха. Английские историки заявляли, что англичане – народ, состоящий из прямых потомков англосаксов, чье тевтонское или германское расовое наследие придавало им исключительные способности для управления собой и другими. Историк лорд Актон писал в 1862 году : «Кельты не принадлежат к прогрессивным, инициативным расам, они были скорее сырьем, а не двигателем истории, они или застойные, или регрессивные. Персы, греки, римляне и тевтоны – единственные создатели истории, единственные создатели прогресса. Другие расы имеют развитый язык, изощренную религию, наслаждаются роскошью и искусством, связанным с некоторыми достижениями цивилизации, которые они неспособны ни передать, ни развивать. Они – отрицательное явление в мире... Китайцы – люди в таком духе... Также индийцы ... Также славяне ... К этому же разряду относятся кельты (галлы)... Кельты наших островов, подобным образом, ожидали иноземного влияния, чтобы достичь сокровищ, которые в их собственных руках было бы бесполезным...»
Основываясь на таких предположениях, было легко оправдать захват других стран и уничтожение их независимости. Актон продолжает: «Подчинение народу с большей способностью к управлению – не несчастье, и в большей части стран – условие политического прогресса...Те, кто считают, что если нация принадлежит другому государству – это неправильно, таким образом попросту противоречат закону общественного прогресса...»
Многие политики были согласны с этими взглядами. В 1886 году лорд Солсбери выступал против Гомруля (самоуправления – пер.) Ирландии в таких выражениях : «Никто ведь не согласиться позволить свободные выборы готтентотам, например.» Самоуправление, заключает он, хорошо только для представителей «тевтонской» расы. Но и английские левые не остались незатронутыми этим расизмом. Во время своего пребывания в Дублине в 1892 году фабианские социалисты Беатрис и Сидней Уэбб писали другу: «Мы расскажем тебе об Ирландии, когда вернемся. Люди здесь очень милы, но нам они не нравятся, как не нравились бы готтентоты – именно за их добрые качества. Гомруль абсолютно необходим, чтобы избавить страну от этой отвратительной расы.» (Стоит заметить, что среди основателей Фабианского общества был Джордж Бернард Шоу – ирландец по происхождению –пер.)
Одним из самых рьяных проповедников теории англосаксонского расового превосходтсва был Джеймс Энтони Фрауд, профессор истории в Оксфорде, ученик Карлайла. Фрауд описывал ирландских крестьян как «скорее грязных обезьян, чем человеческих существ», и , будучи протестантом, презирал «католиков-идолопоклонников» и их церковь. Он описывал ирланцев как «ненадежных вроде воды», в то время как англичане стоят за порядок и самоограничение. Только «успешный вооруженный деспотизм» может иметь успех в Ирландии, писал он, потому, что «дикий ирландец» понимает только силу.
Как и Карлайл, Фрауд интересовался Вест-Индией и с умилением вспоминал время рабства. Он считал «негритосов», как и ирландцев, низшей расой, и писал : «Природа создала нас неравными, и парламент (отменивший рабство в английских колониях – пер.) не может сделать нас равными. Кто-то должен руководить, а кто-то подчиняться, и вопрос только в уровне и способе... Рабства больше нет...но недобрым для человечества будет тот день, когда никого больше не заставят подчиняться тому, кто умнее его...»
Некоторые авторы развивали идею биологически основанного неравенства рас до ее логического конца : «окончательного решения». Чарльз Дилк, который делил человечество на «ценные расы», как ангосаксы и «дешевые расы», как ирландцы или китайцы, наблюдал исчезновение американских индейцев с лица земли совершенно хладнокровно : «Постепенное вымирание низших рас - не только закон природы, но и благословение для рода человеческого.» Передовая статья в Таймс в 1865 года с удовлетворением отмечала, что «кельты» покидают Ирландию и на их место приходят «саксы»: богатая и плодородная страна «потихоньку очищается в интересах и для удовольствия человечества... Католик-кельт скоро станет такой же редкостью на берегах Шэннона (река в Ирландии), как краснокожий на Манхеттене...»
Историк Эдвард Фримен, который, по словам некролога в Манчестер Гардиан «славил германские корни английской нации», написал во время поездки в Америку в 1881 году : «Это была бы великая земля, если бы только каждый ирландец прикончил негра и был за это повешен. Это мое чувство находит всеобщую поддержку, иногда с оговоркой, что ирландцы и негры нужны в качестве слуг – других ведь не найдешь.»
"Люди- шимпанзе"
Начиная с 1860-х годов, проходившие между учеными дебаты на тему о связях человека с животными вызвали у британских расистов частые сравнения ирландцев и чернокожих с обезьянами. Кембриджский историк и романист Чарльз Кингсли, автор книги "Водяные дети", писал своей жене из Ирландии в 1860 году: " Меня преследуют люди-шимпанзе, которых я видел повсюду на сотни миль в этой ужасной стране. увидеть белых шимпанзе - это кошмарно; если бы они были черными, это хотя бы не так бросалось в глаза, но их кожа, за исключением этот мест, где она открыта для загара, так же бела, как наша."
Первая взрослая живая горилла прибыла в лондонский зоопарк в 1860 году, вызвав живой интерес викторианцев, спешивших увидеть своего ближайшего родственника. Это событие захватили в свои руки юмористы, и в 1862 году журнал "Панч" опубликовал сатиру под названием "Недостающее звено", нападавшую на ирландских иммигрантов.
Обедневшие ирландцы были вынуждены ехать в Британию в поисках работы по крайней мере с 18 века, и построили, среди прочего, сеть британских каналов. Великий Голод вызвал массовый исход населения из Ирландии, и расизм по отношению к ирландским иммигрантам в Англии и Шотландии принял поистине катастрофические формы. Сатирик "Панча" писал : "Между гориллой и негром, безусловно, - целая пропасть. Леса и поля
Африки не выставляют для нас ни одного примера какого-то промежуточного
животного между ними. Но в этом случае, как и во многих других, философы напрасно ищут за границей то, что они легко могли бы найти у себя дома, если бы искали. Животное, занимающее среднее положение между гориллой и негром, может быть найдено пытливыми исследователями в самых гадких кварталах Лондона и Ливерпуля. Оно прибыло из Ирландии, откуда было вынуждено мигрировать; оно принадлежит к семье ирландских диких: самых низших пород ирландского Яху (Yahoo - клич ирландцев - прим. перев.) . Когда оно общается с подобными ему существами, оно издает странные звуки. Кроме того, это - карабкающееся по стенам животное, которое иногда можно увидеть с лестницей и с грузом кирпичей в руках. Ирландский Яху чаще всего ограничивается нахождением внутри колонии себе подобных, за исключением тех случаев, когда он вынужден её покинуть для того, чтобы поживиться. Иногда оно пачкает все вокруг в состоянии возбуждения, а также способно нападать на цивилизованных людей, которые вызвали его гнев."
Викторианский нездоровый интерес к своим родственниками-обезьянами совпал по времени с ростом революционного Фенианского движения, посвященного освобождению Ирландии вооруженным путем и возвращению земли народу. Участники Фенианского движения нападали на полицейские участки в Ирландии и осуществляли взрывы бомб в Англии, и британские карикатуристы изображали их в виде обезьяноподобных чудовищ, угрожающих британской цивилизации. Такие карикатуристы, как знаменитый сэр Джон Тенниэл, рисовавший для "Панча", изображали доблестную Британию, защищающую нежную и зависимую Ибернию (Ирландию) от Фенианского чудовища.
Одним из меньшинства в Британии, понимавшего , что Фенианское движение
является продуктом британского правления, а не ирландской нерациональности, был политэкономист Джон Стюарт Милл. Он протестовал против неинформированной реакции в Британии на Фенианское восстание: "Увы самодовольному невежеству правителей, будь то короли, "сливки общества" или целые народы! Если и существует нечто, печальнее самой худшей из бед, это может быть только искренняя убежденность, с которой сотни англичан говорят, что не могут понять [ирландцев]. Они не знают, что враждебность, которая имеет под собой единственную причину – ненависть правителей – являет собой высшую точку той нелюбви, что возникла из всего фатального и непоправимого [в отношениях между народами]. То, что в отношении ирландцев к нашей власти кажется нам явным отвращением, на самом деле есть доказательство, того что мы почти упустили последнюю возможность исправить создавшееся положение."
К тому времени почти половина Ирландии принадлежала всего лишь 750 лэндлордам. Ирландских арендаторов все чаще выселяли с участков и выбрасывали из домов: только в 1880 году было 2100 изгнанных семей. Такие условия привели к массовым протестам, направляемым Земельной Лигой, которые сопровождались все более и более ожесточенной аграрной войной, в ходе которой некоторые лэндлорды были убиты. Британские карикатуристы ответили на это изображением сторонников Земельной Лиги с обезьяноподобными лицами, огромными ия острыми когтями. По мере того, как конституционное . Ирландской Партии Гомруля в парламенте становилось все более воинственным, лидер её Чарльз Стюарт Парнелл и его соратники тоже стали изображаться с
обезьяньими чертами лица.
Конечно, сами ирландцы видели события совсем в другом свете. В сатирических
журналах, читаемых ирландскими высшими и средними классами, именно ирландцы - лидеры движения Гомруля и крестьяне-арендаторы - изображались красивыми и честными, в то время как Джон Буль и его прислужники - оранжисты, полицейские и чиновники - выглядели жестокими и уродливыми. Хотя ирландские карикатуристы обычно не изображали британцев в виде обезьян, иногда они прибегали к этому методу, - в частности, для того, чтобы поиздеваться над тем, какие взгляды на ирландцев были у британских
карикатуристов.
Столетиями английское правительство пыталось упрочить свою власть за счет разрушения культуры и языка Ирландии, Шотландии и Уэльса. В ирландских школах детям на шею вешали специальные бирки, и всякий раз, как замечали, что ребенок говорит по-ирландски, на бирке делали особую отметку, а в конце дня наказывали его за все эти "проступки".
Похожее приспособление использовалось и в Шотландии, и в Уэльсе. Вот строчка из описания положения дел в Уэльсе в 1840-м году: "Содержание знающих свое дело наставников обходится во много раз дешевле, чем армия и полиция ."
Кампания по спасению ирландского языка была начата ирландцами-протестантами в восемнадцатом веке, однако, когда в 1831-м году была введена "национальная" система образования – впоследствии охарактеризованная поэтом-революционером Патриком Пирсом как "адская машина" – ирландский язык уже никак не был в ней представлен и быстро катился к пропасти забвения.
Подъем националистического движения во второй половине девятнадцатого века сопровождался возникновением интереса к языку и истории Ирландии и чувством национальной гордости. Именно в этот период создаются многочисленные организации, посвященные ирландской культуре. Благодаря неустанной агитации ирландский снова был введен в учебный план в 1878 году, хотя и как необязательный предмет.
Национальное самосознание нашло свое отражение и в театральной сфере. В манифесте театра Аббатства (Abbey Theatre), изданном в 1890-м, поэт Уильям Батлер Йейтс пишет: "Наш театр докажет, что Ирландия – больше не место, как раньше, для фальшивых трагедий и опереточных страданий."
Крупный драматург Джон Миллингтон писал: "Не нужно забывать, что половина неприятностей в отношениях между Англией и Ирландией возникла из-за непонимания англичанами национального характера ирландцев, того непонимания, что мы наблюдаем в искаженных свидетельствах историков и карикатурных стереотипах. Все это сделало ирландцев в глазах англичан книгой за семью печатями."
«Хлеб насущный»
Как ни странно, резкое расширение пределов империи в конце 19 века было на самом деле признаком потери Англией ее положения сильнейшей империалистической державы. Другие европейские страны и США опережали ее экономически, отсюда – отчаянный захват новых колоний.
Для английского правящего класса империя была последней опорой. Сесил Родс – сверхбогатый владелец алмазных шахт, премьер-министр Кэйпа и колонизатор Родезии – сказал в 1895 году: «Чтобы избавить 40 миллионов жителей Соединенного королевства от кровавой гражданской войны, мы, колониальные государственные деятели, должны добывать новые земли, чтобы расселять избыточное население, обеспечивать новые рынки для товаров, производимых ими на фабриках и в шахтах. Империя, как я всегда повторял, есть проблема хлеба насущного. Если вы не желаете гражданской войны, вы должны стать империалистами.»
Хотя упадок Англии становился все заметнее, самооценка англичан, странным образом, достигла высшей точки. Как описал это историк Бернард Поттер, Англия в 1890-х «стала империалистической державой» в смысле самосознания, чего раньше не было, кичась своей империей, как, как петух распускает хвост, чтобы произвести впечатление на соперников». Лорд Розбери размышлял : «Как великолепно все это! Созданное не святыми и не ангелами, но трудами рук человеческих. Человеческое, но в том же время не вполне человеческое, потому, что самый неверующий и самый бестолковый должен видеть в этом перст провидения.»
Как и раньше, расизм использовался для оправдания разных способов управления в самой Англии и за морями. Лорд Кромер, губернатор Египта, считал что «свободные учреждения, в полном смысле этого слова, для ближайших поколений в таких странах как Индия и Египет, совершенно не подходят. Возможно, никогда не будет возможно сделать западный шелковый кошелек из восточного свиного уха» (Намек на английскую поговорку – «из свиного уха не сделаешь шелкового кошелька». Стоит помнить, что знаменитая фраза о «демократии, которая есть наихудшая форма правления, не считая всех остальных», которую так любят повторять либералы всех мастей, принадлежит человеку, бывшему английским министром колоний и заявившему в 1921 году в официальном документе – «я решительно считаю необходимым применение отравляющих газов против нецивилизованных племен» - и подтвердившего это мнение делом.)
Модная философия социального дарвинизма – предполагавшая приложение дарвиновской теории эволюции к развитию человеческого общества – использовалась для наведения «научного» лоска на захват колоний. «Факты таковы - писал некто в 1896 году, - что то, что мы именуем международным соперничеством , по своим задачам и методам – часть всеобщего порядка вещей, который «обагряет клыки и когти» Природы».
Англичане, как считалось, должны рождаться и вопитываться как раса господ. Лорд Розбери писал в 1900 году : «Империи, вроде нашей, как первое условие требуют наличия Имперской Расы – расы решительной, энергичной и бесстрашной. Здоровый дух в здоровом теле подкрепляют нацию в мировой борьбе. Выживание самых приспособленных – непреложный закон современного мира».
Империалистическая пропаганда начиналась с раннего детства, с книжек вроде «Азбука для младенцев-патриотов» и «Книжки в картинках для маленьких англичан».
«Ф – это флот,
На страже Британии.
При виде его,
Иностранцы в панике
И – это Индия,
Наша земля
Туда все ездят
Тигров стрелять.»
Бремя белого человека
В то же время британцы представляли завоевание других стран, захват земель и распоряжение ими по своему усмотрению как некое благо, совершаемое из чувства альтруизма и человеколюбия.
Лорд Керзон, вице-король Индии, заявлял: "Нет никаких сомнений в том, что так тому и быть: судьба послала нас в поход – нам должно победить." Британской Империи, по его словам, "Самим Богом дано право вершить судьбы других".
На фоне этой кажущейся британской благосклонности, колонизированные народы – в частности, африканцы – изображались, по свидетельствам сэра Альфреда Милнера, главного наместника в Африке, "неразумными детьми, нуждавшимися в неусыпной родительской опеке правительства". Местные националистические правительства при этом классифицировались как "не имеющие никакого значения" и были распущены.
Англичане зачастую называли ирландцев "инфантильными". Эдит Бэлфор, посетившая Ирландию в 1905-м, пишет:
"Они, словно дети, слушают свои сказки, в то время как им следовало бы зарабатывать себе на жизнь... Чего бы я только не отдала... чтобы помочь им! Однако задача эта слишком сложна, ведь если предоставить детям полную свободу, они неминуемо собьются с пути истинного."
Редьярд Киплинг, поэт, ведущий защитник интересов империи и убежденный противник ирландцев, выступил в поддержку локального лоялистского восстания против самоуправления (Home Rule). Для целой Ирландии у него не нашлось иных слов кроме "не страна, а маленькая паршивая сучка", а действия ирландских националистов он сравнивал с "эпидемиями бешенства".
В стихотворении, написанном в 1899-м году, Киплинг выразил всю тяжесть и напыщенность британского империализма:
"О, бремя белого человека –
Мы, выступив вперед,
Скитаемся в изгнанье –
Отчизна нас зовет.
Под солнцем незнакомым
Среди холмов, степей
Живем с народом новым –
Иль бесов, иль детей.
О, бремя белых!
Во имя мира – войны,
Голодных мы накормим
И вылечим от боли.
И только луч надежды
Средь туч беды мелькнет –
Все начинаем снова:
Отчизна нас зовет!"
Расизм в 6 графствах (на Севере Ирландии)
В то время, как в Британии враждебность была направлена против ирландцев
вообще, в Ирландии её мишенью были "католики". Религия была основным
показателем, отличающим приезжих поселенцев от тех, кого они согнали с
земли, и в течение столетий английские правительства бережно лелеяли и
поддерживали "религиозный раздел" - с целью сохранения контроля. В конце 18
века протестанты и католики собрались вместе для борьбы за ирландскую
независимость, но британцы успешно использовали тактику "разделяй и
властвуй" для подрыва этого движения.
Религиозная ненависть в отношении католиков, которая являлась характерной
чертой британского отношения к ирландцам, выражалась даже более яростно
правящим классом внутри самой Ирландии. Для пропагандиры в поддержку
своей доминирующей позиции внутри Ирландии и связи с Британией, от которой
она зависела, "протестантское наследие" замаскировало свои политические цели
под религиозную риторику. Так, в 1834 году ирландские "тори" противостояли
Движению Даниэля О' Коннелла со словами ".. - это всего лишь ширма для наследия Рима и уничтожения протестантов."
В 1890-е годы ольстерскими юнионистами был принят на вооружение новый
воинственный клич: "Home Rule is Rome Rule" ("Гомруль- это правление
Рима"), и антиклерикальная агитация достигла значительных пропорций.
В 1898 Джордж Бернард Шоу, который сам был ирландско-протестантского происхождения, так кратко описал общее умонастроение: "Ирландский протестантизм -это не религия; это одна из политических сторон, это - классовый предрассудок, убежденность в том, что католики - существа социально низшие, которые отправятся в ад, когда умрут, и оставят рай в исключительное владение протестантских леди и джентльменов. "
В 20-е годы 20 столетия протестанты яростно восставали против ирландского самоуправления и были награждены компромиссом: разделом Ирландии, с шестью
графствами на северо-востоке острова, остающимися под британским правлением,
хотя и с их собственным протестантским парламентом в Стормонте. Границы
нового территориального образования были искусственно проведены так, чтобы обеспечить большинство юнионистов в 2/3 в его пределах, но в отдельных крупных районах националисты (ирландцы-католики) превосходили их. Для сохранения контроля и для обеспечения лояльности протестантского рабочего класса верхушка юнионистов превратила Шесть Графств в полицейское государство и узаконила дискриминацию против католиков, лишив их равноправного доступа к голосованию на выборах, к рабочим местам и к жилищному фонду.
В начале 30-х годов протестанты и католики на короткое время объединились в ходе демонстраций против безработицы. Но юнионистские лидеры быстро подорвали революционные настроения протестантских рабочих, гарантировав им привилегированную позицию над католиками. В июле 1933 года сэр Бэзил Брук, член протестантского парламента в Стормонте, который позднее стал премьер-министром Севера, как сообщалось в прессе, говорил следующее: "Было большое количество протестантов и оранжистов, которые предоставляли рабочие места католикам. Он чувствовал, что мог говорить на эту тему непредвзято, ибо у него в его собственном месте не было ни одного католика. . В силу
этого он обращался с призывом к лоялистам там, где только возможно, давать работу только хорошим протестантским ребятам и девчатам."
Затем, в апреле 1939-го премьер-министр Джеймс Крейг заявил: "Я всегда утверждал, что в первую очередь являюсь оранжистом, и уже затем – политиком и членом парламента. Мы – парламент протестантов в стране протестантов, и это все, чем я могу похвалиться."
Режим апартеида неизбежно сопровождается соответствующими идеями.
Фундаменталисты, возглавляемые Ианом Пейсли, которому удавалось дважды получить большинство голосов юнионистов на выборах, представляли свои действия по удержанию католиков в безропотном повиновении как крестовый поход против католического дьявола.
В газете "Протестант Телеграф" (1967 год) Пейсли пишет: "Дьявол отлучает нас от нашего наследства, ставя на пути нашем католицизм. Все эти "черноватые" мессы, предрассудки и поклонение папе, в сочетании с такими пороками как убийство, грабеж, аморальное поведение, похоть и кровосмешение не пускают нас в землю обетованную и свободную."
В своей более поздней проповеди, записанной на аудиокассету, Пейсли провозглашает: "Нам принадлежит славное наследие протестантизма. Поистине, приходится удивляться его величию, подумав, от чего мы избавлены благодаря ему: от цепей, тирании, лжи и римского плена с его идолопоклонничеством и неправедностью. Мы вышли из тьмы на свет, из рабства на свободу."
Пейсли имел постоянные контакты с ультраправыми религиозными организациями в США и был награжден степенью почетного доктора южнокаролинским университетом Боба Джонса, расистским учреждением, препятствующим объединению черных и белых.
Многие протестанты считали католиков людьми второго сорта – и в социальном, и в религиозном плане. Несмотря на то, что узаконенная дискриминация при приеме на работу являлась (и до сих пор является) причиной существования гораздо более высокого уровня безработицы среди католиков, чем среди протестантов, католики воспринимаются протестантами как ленивые, бегущие от работы люди, стремящиеся прожить за государственный счет.
Подобный расистский стереотип, безусловно, относился и ко всем "цветным" британцам, и конечно же, являлся удобным предлогом для дискриминации.
Вот отрывок речи Дэвида Кэлверта, представителя возглавляемой Пейсли Демократической партии юнионистов, произнесенной в Североирландской Ассамблее в 1984-м году: "Приверженцы протестантизма...стремятся идти в ногу со временем, много работают для достижения этой цели. Однако лишь отдельные католики способны поддержать их в этом. ... Говорят, что они [католики] работают только вполсилы."
Лоялистская песня передает тот же смысл несколько иными средствами:
"Как только дети их заговорят,
То сразу о дискриминации кричат,
А у отцов их нет иных забот,
Как только поживиться за наш счет."
И снова – в лучших расистских традициях – протестанты называют католиков грязными, пьяными и глупыми, а католичек – безотказными. Себя же протестанты представляют полной противоположностью: работящими, ухоженными, трезвыми и умными, а своих женщин – честными и верными.
"Окончательное решение"
Некоторые лоялисты в своих поношениях католиков заходят и дальше. В опубликованном в 1974 году сборнике лоялистских песен, например, те предстают как "бунтующие отбросы" и "фенианские свиньи". В 1971 году лоялистская газета писала: "Скоро придет время, когда республиканская гниль предпримет последнюю попытку... и тогда мы примем окончательное решение."
В мае 1984-го Джордж Сирайт, представитель пейслитской Демократической партии юнионистов, входящей в Североирландскую Ассамблею, вызвал бурную реакцию, заявив, что средства, идущие на обучение "фенианских выродков" рациональнее было бы использовать на строительство крематориев для католиков и их священников.
Сирайт отказался взять свои слова обратно, говоря, что "не будет ни отступлений ни извинений, ни компромиссов, ни капитуляций".
Подобные представления о католиках – как о существах низших и достойных лишь презрения – неизбежно вылились в полномасштабные кампании сектантских убийств, в которых жертвы избирались исключительно по религиозному признаку. От рук протестантских группировок погибло несколько сотен католиков, чьей "виной" явилось вероисповедание. Сходные кампании – убийств и погромов - проводились и против "цветного" населения Британии - чернокожих и выходцев из Азии и Вест-Индии; основание – цвет кожи.
Лоялисты сочинили целый ряд песен, в которых воспевали победу над католиками, презрительно именовавшихся "ирлашками" (в оригинале taigs – от ирл. имени Taidh – прим. перев.). Так изображается, например, пожар в католическом квартале на Бомбейской улице в Белфасте в 1969 году:
"Четырнадцатого августа
Пошли мы погулять
На улицу Бомбейскую -
Пожечь и пострелять.
С собой мы взяли пушки
И, не забыв бензин,
Погнали мы ирлашек –
Неслись те как один!"
В другой песне, посвященной Кровавому воскресенью 30-го января 1972 года, когда британскими войсками было убито четырнадцать невооруженных участников мирной демонстрации, это событие описывается самыми радужными красками:
"Воскресное утро – ура, ура!
Сейчас начнется большая игра!
В руках моих – пушка, кольт 45,
И еду я в Дерри – ирлашек стрелять.
Воскресное утро – ура, ура!
Припев:
Пиф-паф! Ой-ой-ой!
Кровавый денек – этот день мой!"
Другая популярная лоялисткая песенка:
"Британия, Британия – о, родина моя!
От всех этих ирлашек тебя избавлю я.
Охотиться отправлюсь я в западный квартал:
"Свободу Сэнди Роу!" – мой пистолет сказал.
И нечего оружию пылиться и ржаветь:
Найдется всем работа – костями похрустеть.
Ведь нам давно известен судьбы закон простой:
Ирлашки безопасней с пробитой головой!"
Не приходится удивляться и тому, что нелегальные военные лоялистские группировки – "Ассоциация в защиту Ольстера" (UDA) и "Борцы за свободу Ольстера" (UVF) – сначала вступили в контакт, а позже и проводили совместные учения с британскими фашистами из "Национального фронта". В 1984 году трое подростков-лоялистов были осуждены за убийство католика в северном Белфасте.
"Национальный фронт" зачастую атаковал демонстрации, проводившиеся в защиту ирландцев, и организовывал марши по всем Шести графствам с разрешения юнионистских советов. Лоялисты, в свою очередь, долгое время выступали в поддержку режимов в Южной Африке и Родезии (до ее освобождения).
В дальнейшем Юнок Пауэлл, один из самых убежденных британских расистов, получил политическое признание в Шести графствах и теперь является депутатом Официальной партии юнионистов от графства Даун.
Община националистов, со своей стороны, редко реагировала на лоялисткий расизм как таковой. Хотя республиканские газеты и активно "нападают" на лоялистскую политику, протестантизм как вероисповедание остается за рамками всякой критики – не говоря уже о том, что ничего похожего на расистские анти-протестантские стереотипы нет и в помине.
Более того, республиканцы считают, что само явление лоялистского расизма коренится в британском правлении в Шести графствах, а поэтому весь их гнев обрушивается на Британию и ее агентов.
Полное отсутствие воинственного религиозного фанатизма и расизма является общей чертой всех антиколониальных движений в мире. В отличие от националистических движений в империалистических странах, в странах угнетенных национализм выражается в большей степени в гордости и любви к отечеству, чем в "поругании" тех, кто воспринимается как "чужак".
Как отмечает профессор Бенедикт Андерсон: "Удивительно, насколько мала и незначительна примесь ненависти к угнетателям в национальном чувстве угнетенных, которые имеют все причины ненавидеть своих поработителей."
@темы: Ирландия, история конфликта