чужие мысли умного человека

[irvago-1]

Я вчера прочитала о книге..
не саму книгу,а впечатление о ней..
теперь стою в раздумьях,на пороге и не знаю - читать ли..

Скорее всего прочту,да..

то что я прочитала

Я вот тоже книгу принесла.
Только очень страшную, наверное, самую страшную книгу из тех, которые я читала. «Красному смеху», «Бездне», произведениям Кинга (хотя он тоже зело страшен – не потусторонними пугалками, а психологичностью некоторых вещей) и даже некотором документалкам про войны или изувеченных арабских женщин до нее далеко.
Это малоизвестная книга, я сама совсем случайно на нее наткнулась.
Сначала жанр заинтересовал. Не роман, не повесть, не стихи в прозе – это плач. Помните, раньше был он в обычае на Руси?
И вот в 21 веке обнаружилось эхо…
«Все так умирают?» - название книги – это вопрос, заданный в пустоту (или в Пустоту, или в Не-Пустоту) молодой женщиной, умирающей от лейкемии. А книгу написала ее мать.
Она очень, очень, очень талантлива. Она рисует словом. У нее потрясающие описания природы, людей, отношений. Она тонка, умна и образованна: то и дело оглядывается на Бродского, Гессе, Манна, Мамардашвили. И творческий дар в сопряжении с темой о страдании и умирании делает из этой книги что-то вроде бороны, она тебя перепахивает всю, переворачивает самые слежавшиеся пласты сознания, обнажает самые глубокие страхи, надежды, отчаяние и веру.
Теперь – почему книга страшная. В ней нет смачного описания физических мучений, зато есть мучительно достоверно переданные последнее восхищение человека красотой жизни, сопротивление смерти и потеря надежды еще немного побыть здесь. Меня лично эта вещь за одну ночь подвела вплотную к границе, за которой стоит смерть. Обычно наше сознание отгораживается от нее толстенной стеной, состоящей из психологических блоков, каждодневных ритуалов, привязок к материальности, а тут это правдивое описание предсмертия, еще в сочетании с моей почти бессонной ночью, простудой и общей разбалансировкой… Короче, сознание как-то дрогнуло, и стена, казавшаяся такой незыблемой, нерушимой, взяла и рухнула.
И вот стоишь ты. И вот от огромного, пустого, холодного, страшного небытия тебя отделяет тонкая пленка. А совсем рядом – такой родной, привычный, спасительный дом, и ты пытаешься ухватиться за него, ищешь спасения у верной, преданной чашки с отбитой ручкой, у старого пледа, у подруги, заглянувшей на «как дела», ты видишь в окно обычное дерево и вдруг понимаешь – какое же это чудо – дерево, как тебя неистово тянет рвануться к нему, обхватить ствол, или хотя бы смотреть не отводя глаз – только бы спастись от Ничто, которое надвигается, как волна, в котором - тотальная неизвестность и одиночество. Неизбежный опыт одиночества умирания – вот это страшно. И надежный мир людей и вещей тебя, оказывается, предает, и он вовсе не надежен, он призрачен и ускользает прочь. Никто и ничто не может удержать тебя здесь, в знакомом ласковом гнезде осязаемого мира. Ни одни руки, ни одно сердце, ни один крест, ни одна святыня. Ты будешь абсолютно, непререкаемо одинок и беспомощен перед наползающей пустотой, она вырвет тебя из тела и унесет с собой. Так будет.
Я не была читателем, я не была зрителем, не было барьера между мной и текстом, не было текста, не было защиты - была жуткая правда опыта одиночества в умирании.

И еще страшное – эта женщина сама умерла после смерти дочери. Только телесная оболочка осталось. Несмотря на всю свою внутреннюю красоту, тонкость, мудрость, она так и не приняла, не смирилась – и сгорела вся. Она - по моим ощущениям – как-то болтается неприкаянно на земле, ей все время больно и пусто, она рвется туда, за грань, куда ушла ее Женечка, но сама уйти боится. Честно – хочется ее пристрелить из жалости.
Закрывая под утро книгу, я искренне пожелала ее автору скорейшей смерти.