новости нетолерантности

Американский драматург и журналист Катори Холл раскритиковала решение пригласить белого актера на роль Мартина Лютера Кинга в спектакле по своей пьесе «Вершина горы» в Кенте (штат Огайо). По ее словам, режиссер проявил неуважение к темнокожему населению США, сообщает The Guardian.

Холл добавила, что создатели спектакля не советовались с ней по поводу кастинга.

Над постановкой работал режиссер Майкл Отман. Он объяснил кастинг желанием поэкспериментировать и исследовать вопросы расовой дискриминации через контраст, то есть посмотреть, как идеи Кинга могут звучать из уст белокожего человека.
lenta.ru/news/2015/11/11/martin/

Но блин, почему???
Почему Анну Каренину может играть темнокожая актриса и это нормально,

генерала Манергейма может играть темнокожий актёр
, а Мартина Лютера Кинга белый актёр играть не может??

@темы: альтернативная реальность

---

внезапно порадовали))

11.11.2015 в 11:09

Пишет  Suhmat:

Doll Chateau] X-mas Event
X-mas Event пройдет с 11 ноября по 31 декабря

— Купите на 399$, добавьте к ним 50$ и получите Carol или Letitia (голая кукла)
— Купите на 599$ и получите Carol или Letitia (голая кукла)

Carol и Letitia можно " одеть" за доплату: фэйсап +150$, парик +18$, одежда +16$, pectoral&cape +42$, фулсет +220$;

Они запасли 100 шт кукол белого и розового цвета. Доставка как всегда в учет суммы покупки не идет.

+11

@темы: ужасы нашего бжд

---

11.11.2015 в 11:48

Пишет  *Saifa*:

Народ, внезапно надобно денег
потому хочу продать своих кукол Миху и Габа (доллше сейнт, фейсплейтные, мейк Сдинк) 50 тыр каждый с комплектом кукольной одежки, глазами и париками
Обсуждаемы Азик (Демиург, Майбах) и Моня (Доллше Давид)
Актуально до декабря

Попожже сделаю более подробный пост с фото, завтра на свап и доа унесу

фото для привлечения внимания

---

11.11.2015 в 02:58

Пишет  Весельчак У:

О давних традициях гуманизма
www.globalresearch.ca/the-irish-slave-trade-the...

на языке вероятного партнёра

But, are we talking about African slavery? King James II and Charles I also led a continued effort to enslave the Irish. Britain’s famed Oliver Cromwell furthered this practice of dehumanizing one’s next door neighbor.

The Irish slave trade began when James II sold 30,000 Irish prisoners as slaves to the New World. His Proclamation of 1625 required Irish political prisoners be sent overseas and sold to English settlers in the West Indies. By the mid 1600s, the Irish were the main slaves sold to Antigua and Montserrat. At that time, 70% of the total population of Montserrat were Irish slaves.

Ireland quickly became the biggest source of human livestock for English merchants. The majority of the early slaves to the New World were actually white.

From 1641 to 1652, over 500,000 Irish were killed by the English and another 300,000 were sold as slaves. Ireland’s population fell from about 1,500,000 to 600,000 in one single decade. Families were ripped apart as the British did not allow Irish dads to take their wives and children with them across the Atlantic. This led to a helpless population of homeless women and children. Britain’s solution was to auction them off as well.

During the 1650s, over 100,000 Irish children between the ages of 10 and 14 were taken from their parents and sold as slaves in the West Indies, Virginia and New England. In this decade, 52,000 Irish (mostly women and children) were sold to Barbados and Virginia. Another 30,000 Irish men and women were also transported and sold to the highest bidder. In 1656, Cromwell ordered that 2000 Irish children be taken to Jamaica and sold as slaves to English settlers.

Many people today will avoid calling the Irish slaves what they truly were: Slaves. They’ll come up with terms like “Indentured Servants” to describe what occurred to the Irish. However, in most cases from the 17th and 18th centuries, Irish slaves were nothing more than human cattle.

As an example, the African slave trade was just beginning during this same period. It is well recorded that African slaves, not tainted with the stain of the hated Catholic theology and more expensive to purchase, were often treated far better than their Irish counterparts.

African slaves were very expensive during the late 1600s (50 Sterling). Irish slaves came cheap (no more than 5 Sterling). If a planter whipped or branded or beat an Irish slave to death, it was never a crime. A death was a monetary setback, but far cheaper than killing a more expensive African. The English masters quickly began breeding the Irish women for both their own personal pleasure and for greater profit. Children of slaves were themselves slaves, which increased the size of the master’s free workforce. Even if an Irish woman somehow obtained her freedom, her kids would remain slaves of her master. Thus, Irish moms, even with this new found emancipation, would seldom abandon their kids and would remain in servitude.

In time, the English thought of a better way to use these women (in many cases, girls as young as 12) to increase their market share: The settlers began to breed Irish women and girls with African men to produce slaves with a distinct complexion. These new “mulatto” slaves brought a higher price than Irish livestock and, likewise, enabled the settlers to save money rather than purchase new African slaves. This practice of interbreeding Irish females with African men went on for several decades and was so widespread that, in 1681, legislation was passed “forbidding the practice of mating Irish slave women to African slave men for the purpose of producing slaves for sale.” In short, it was stopped only because it interfered with the profits of a large slave transport company.

England continued to ship tens of thousands of Irish slaves for more than a century. Records state that, after the 1798 Irish Rebellion, thousands of Irish slaves were sold to both America and Australia. There were horrible abuses of both African and Irish captives. One British ship even dumped 1,302 slaves into the Atlantic Ocean so that the crew would have plenty of food to eat.

There is little question that the Irish experienced the horrors of slavery as much (if not more in the 17th Century) as the Africans did. There is, also, very little question that those brown, tanned faces you witness in your travels to the West Indies are very likely a combination of African and Irish ancestry. In 1839, Britain finally decided on it’s own to end it’s participation in Satan’s highway to hell and stopped transporting slaves. While their decision did not stop pirates from doing what they desired, the new law slowly concluded THIS chapter of nightmarish Irish misery.

But, if anyone, black or white, believes that slavery was only an African experience, then they’ve got it completely wrong.

Irish slavery is a subject worth remembering, not erasing from our memories.

But, where are our public (and PRIVATE) schools???? Where are the history books? Why is it so seldom discussed?

Do the memories of hundreds of thousands of Irish victims merit more than a mention from an unknown writer?

Or is their story to be one that their English pirates intended: To (unlike the African book) have the Irish story utterly and completely disappear as if it never happened.

None of the Irish victims ever made it back to their homeland to describe their ordeal. These are the lost slaves; the ones that time and biased history books conveniently forgot.

Прекрасно всё.
И про скрещивание ирландцев с неграми. И причины запрета подобных процедур. Узнаю чопорных англичан!
Англосаксы стабильно держат первенство в звании главных гуманистов планеты.

В кратце на русском

delyagin.ru/news/90091-iz-istorii-prosveshchenn...

@темы: матчасть, Ирландия, История конфликта

---

Страшно жить на белом свете - в нем отсутствует уют. Регулярно на рассвете волки зайчиков жуют.

---

хотела сделать пастуший пирог..
послала дитё за фаршем(у нас в магазине крутят в присутствии заказчика.
Пока он ходил приготовила картофельное "тесто".. Много!!!
Дитё принесло фарш - кислый.
Уроды!!(обдурили ребёнка, а сил бодаться с ними у меня нет , хоть чек и на руках)
теперь у меня будет гора картофельных оладьев

интересный у меня нос - запахи в норме я не чувствую, а сейчас и сопли рекой, но чуть что стухнет - сразу обоняю, в первых рядах

---

внезапный доктор

10.11.2015 в 14:56

Пишет  Бонанза:

10.11.2015 в 10:02

Пишет  quirischa:

Доброе утро ^_^

Posted by Чай з малинавым варэннем on Monday, 9 November 2015

@темы: йумор

---

Подруга Галя рассказывает, во Франции мигранты французов задолбали. Приезжают табунами, на каждого положено 1500 евро пособия (у французов сейчас все сложно с трудоустройством, много безработных, так вот безработному французу платят 500 евро), нихрена не работают и не собираются. Зато чуть что -- устраивают митинги, драки и погромы.
Влезли к Галкиным соседям, разбили в садовой беседке все витражи, которые хозяйка сама расписывала. Почему? А просто так. Чтоб знали, белые падлы, чьи тут отныне порядки.
Гадят и засирают все вокруг. Плодятся, как спятившие кролики. А что старушка Франция с остывающей кровью против орды диких пассионариев?
Французы горюют и качают головами: кончилась уютная Европа...

---

я заболело.
у меня температурка и першение в горле..
завтра в школу не пойду!

---

Я сегодня безрукая на удивление..
Пыталась сфоткать Шоши - запорола элементарные технофотки..
Фу такой быть!

с Дунканом

@темы: Шоши, фотограф криворучко наносит удар

---

@темы: йумор

---

07.11.2015 в 03:05

Пишет  Оранжевы Йослик:

Досталло



Любители животных меня никогда не перестанут удивлять. Это просто невзоровщина какая-то.

В настоящий момент в ступор меня вгоняют многочисленные призывы запретить использовать животных в цирковых представлениях (слоники и тигры страдают же) и дельфинов и касаток (сейчас особенно бурная кампания разворачивается в интернете) в представлениях в дельфинариях.

Мне так хочется спросить, о люди, тыкающие в кнопочку "проголосовать" против диких животных на арене цирка, вы хоть понимаете, что вы голосуете за эвтаназию всех этих слонов и тигров, львов, обезьян, бегемотов и др? Вы хоть на минуту задумались о том, кто, как и на какие деньги сможет содержать тех зверей. которые в настоящий момент сами зарабатывают себе на "кусок хлеба"? Возьмете себе на дачный участок бедного слоника? Зверюшка съедает в день 30 кг сена, 10 кг овощей, 10 кг хлеба. Или тигра, льва - 10 кг мяса в днь. Кроме еды животным требуется просторный вольер, уход, уборка, ветеринар. Кто обеспечит всем этим, освобожденных от "рабского труда" и "жестокого обращения" цирковых зверей? Вы, последователи Александра Глебыча? Нет? А кто?

Голосуя против того, чтобы животные работали, вы, фактически, подписываете им смертный приговор.

Надо сказать, что животные умеют работать и любят работать, для них это важно. Когда животное "теряет работу", как и безработный человек, оно чувствует себя не нужным, легко впадает в депрессию. Цирковые звери меньше подвержены депрессиям и стрессам, чем их сородичи в зоопарках, именно потому, что они не просто сидят за решеткой, а задействованы в работе, должны шевелить лапами и мозгами, они решают задачи и получают еду в награду за труд.

---

Хоббит. Невошедшее

Отлично сделано.
Почему этого не было в кино — понять невозможно.
Ибо вот это отрезанное — интереснее всех трёх фильмов сразу.

---

Приехала!!!

@темы: ужасы нашего бжд, Шоши

---

Шошиждательное

У курьера.

ждёмс

---

В субботу похоронили Деклана Макглинчи . RIP

Умер от инфаркта.



Это он с братом Домиником на похоронах их матери(её застрелили у них глазах) 31/1/87


Это они с братом несут гроб отца 13/2/1994



брат на похоронах присутствовать не мог из за угрозы ареста.

с 1998 года не сильно всё изменилось

@темы: RIP, Ирландия, история конфликта

---

Забавно участвовать в религиозных дискуссиях с атеистами.

Особенно мило это делать на ресурсах, где посты сопровождают лайками.
например :
Атеист. Ну как же, в детстве нет никакой свободы воли. Посмотри на реальность: выбор религии в 99,9% случаев - выбор родителей.
Если биологический ребёнок биологических родителей-мусульман будет воспитан в буддистской семье, будет ли он индуинстом (при свободе воли можно выбрать любую религию)?
На словах - свобода, на деле - нет. В этом я вижу лицемерие. И слова, про то, что вырастешь - сам выберешь, тоже лицемерие, так как почему-то этого обычно не происходит.
(+ 4)

ВерующийИзвини, но ты не прав.
Люди вырастают и выбирают. Становятся атеистами или принимают иную религию или остаются при своей. Это факт с которым не поспоришь.
Или ты хочешь сказать ,что этого не происходит?
(-5)

причем эти же самые люди рассказывают, как их крестили во младенчестве, но это им не помешало ))

---

Шоши в Москве

Выпущена таможней .
Покинула место международного обмена
Сидит на сортировке


03.11.2015 21:41 Покинула сортировочный центр!!!

04.11.2015 02:08:00 Прибыла в место вручения!!!

В зоне доставки, второй день пошел. Оформила заявку на завтра, интересно привезут или нет?

запись создана: 03.11.2015 в 12:43

@темы: ужасы нашего бжд, Шоши, Шошиждательное

---

Ирландия .Зелёные тени и Белый Кит. Бредбери

— А еще раньше, — сказал Финн во время очередного монолога за стойкой бара, — произошло одно ужасное событие, которое лучше помнить, чем видеть.
— Когда это было? — спросил мой режиссер.
— В 1916 году во время Пасхального восстания, — сказал Финн. — Тогда дотла сгорели огромные здания. Вы видели развалины?
— Видел, — сказал Джон.
— Это делали патриоты, когда собирались толпами, — сказал Финн. — Среди них был и мой отец.
— И мой, — сказал Дун.
— И мой, и мой, — сказали все.
— Печальное время.
— Слава Богу, не все было так печально. Ибо время от времени Господь позволял себе посмеяться. А с ним смеялись и мой отец, и отец нашего лорда Килготтена. Рассказать вам все по порядку от начала до конца?
— Расскажи, — сказал я.
— Итак, — начал Финн, — в разгар восстания, в холодных снегах поздней зимы, внезапно нагрянувшей на Пасху, моему отцу и отцам всех прочих недоумков, что торчат здесь, подпирая стойку бара, пришла в голову мысль, от которой зажегся, нет, возгорелся некий план…
— Какой план, Финн, что это был за план? — заговорили все наперебой, хотя слыхали эту историю и раньше.
— А план был такой… — прошептал Финн и облокотился на стойку бара, чтобы поделиться своим зимним секретом.

Они с полчаса прятались возле сторожки у ворот, передавая по кругу бутылку, а потом, в шесть вечера, когда сторож отправился почивать, крадучись двинулись по дорожке, поглядывая на огромный дом, в котором каждое окно излучало теплый свет.
— Вот та самая усадьба, — сказал Риордан.
— Черт, что значит «та самая усадьба»? — возмутился Кейси и тихонько добавил: — Она всю жизнь нам глаза мозолит.
— Конечно, — сказал Келли, — но теперь, во время восстания, и усадьба вдруг стала выглядеть иначе. Совсем как игрушка на снегу.
Так всем четырнадцати и казалось — огромный кукольный дом стоял под тихо кружащими пушинками весеннего вечера.
— Спички принес? — спросил Келли.
— Принес ли я… да за кого ты меня принимаешь?
— Так принес или нет, тебя спрашивают?
Кейси принялся шарить по карманам и, вывернув все наизнанку, ругнулся и сказал:
— Нет, не принес.

— Какого черта, — сказал Нолан. — Что там, спичек нет? Позаимствуем у хозяев. Идем.
Когда они вышли на дорожку, Тималти споткнулся и упал.
— Ну что ж ты, Тималти, — сказал Нолан, — куда улетучился твой романтический дух? Великое Пасхальное восстание в разгаре — мы должны все сработать как надо. Чтобы многие годы спустя мы могли зайти в паб и рассказать про Страшно Большой Пожар в Усадьбе, ведь так? А смотреть, как ты шмякаешься задницей в снег, недостойно восстания, в котором мы участвуем, разве нет?
Тималти встал, чтобы не портить общую картину, и кивнул.
— Я буду вести себя как подобает.
— Тс-с! Мы пришли! — закричал Риордан.
— Черт, да что ты заладил — «эта усадьба» и «мы и пришли», — сказал Кейси. — А то мы сами не видим! Что дальше-то делать?
— Уничтожить? — неуверенно предложил Мерфи.
— Ну, ты просто чудовищно глуп, — сказал Кейси. — Конечно, мы его уничтожим, но сперва… чертежи и планы.
— В пабе «У Хикки» все казалось легко и просто, — сказал Мерфи. — Приходим, и от чертовой усадьбы не остается камня на камне. Моя жена настолько превосходит меня в весе, что мне просто необходимо что-нибудь разрушить.
— По-моему, надо постучаться в дверь, — сказал Тималти, хлебнув из бутылки, — и попросить разрешения.
— Разрешения! — сказал Мерфи. — Не хотел бы я, чтобы ты заправлял делами ада — падшие души так никогда и не попали бы на сковородку! Мы…
Но тут распахнулась входная дверь, оборвав его речи.
Кто-то вглядывался в темноту.
— Послушайте, — раздался негромкий урезонивающий голос, — не могли бы вы говорить потише? Хозяйка дома прилегла отдохнуть перед вечерней поездкой в Дублин, и…
Теплый отсвет из-за открытой двери выхватил из темноты мужчин; они пришли в замешательство, отступили на несколько шагов и сняли шапки.
— Это вы, лорд Килготтен?
— Он самый, — ответил человек, стоявший в дверях.
— Мы не будем шуметь, — сказал Тималти, улыбаясь, как сама любезность.
— Извините нас, ваша светлость, — сказал Кейси.
— Как мило с вашей стороны, — ответил его светлость, и дверь аккуратно закрылась.
Все опешили.
— «Извините нас, ваша светлость», «мы не будем шуметь, ваша светлость»!.. — Кейси хлопнул себя по лбу. — Что мы тут все несли? Почему никто не схватился за дверь, пока он стоял перед нами?
— Мы были ошеломлены, он застал нас врасплох, как все сильные мира сего, будь им пусто. Но ведь мы не делали ничего такого, правда?
— Говорили мы действительно громковато, — признал Тималти.
— Громковато, черт побери! — возмутился Кейси. — Чертов лорд высунулся и улизнул из наших лап!
— Тс-с-с, не так громко, — сказал Тималти.
Кейси перешел на шепот:
— Давайте подкрадемся к двери и…
— Бесполезно, — заметил Нолан. — Он уже знает, что мы здесь.
— Подкрадемся к двери, — повторил Кейси, заскрежетав зубами, — и взломаем…
Дверь снова отворилась.
Лорд тенью вынырнул из-за двери и, оглядев стоявших, осведомился тихим, терпеливым и хрупким старческим голосом:
— Послушайте, а что вы тут делаете?
— Видите ли, ваша светлость… — начал Кейси и, побледнев, осекся.
— Мы пришли, — ляпнул Мерфи, — мы пришли… сжечь вашу усадьбу!
Лорд постоял немного, глядя на это сборище, на снег; его рука покоилась на дверной ручке. Потом прикрыл на мгновение глаза, задумался, справился с тиком после безмолвной борьбы, и сказал:
— Гм, тогда вам надо войти.
Все сказали — да, конечно, вот прямо сейчас, и собрались было войти, как вдруг Кейси крикнул:
— Погодите! — а затем сказал, обращаясь к стоявшему в дверях старику: — Мы войдем, как только будем готовы.
— Отлично, — ответил старик. — Дверь будет не заперта, когда решите, что время настало, — входите. Я в библиотеке.
Оставив дверь на полдюйма приоткрытой, старик удалился, и тут Тималти воскликнул:
— Когда будем готовы? Господи, неужели мы будем готовее, чем сейчас? Кейси, отвали!
И все взбежали на крыльцо.
При этих словах его светлость обернулся и взглянул на них спокойно и беззлобно — так смотрит старая гончая, видевшая множество затравленных лисиц и столько же спасшихся, которая быстро бегала, но на старости лет перешла на медленную, шаркающую походку.
— Пожалуйста, вытирайте ноги, джентльмены.
— Вытерли. — И каждый старательно очистил свои башмаки от грязи и снега.
— Сюда, — сказал его светлость и повел их за собой. Лицо лорда было покрыто сетью морщинок, под поблекшими, прозрачными глазами набухли мешки от чрезмерно долгого употребления бренди, а щеки зарумянились, как вишневое вино. — Я принесу вам выпить, и мы подумаем, что можно сделать насчет… как вы изволили выразиться… сожжения усадьбы?
— Вы само благоразумие, — признал Тималти, следуя за лордом Килготтеном в библиотеку, где тот налил всем по стакану виски.
— Джентльмены, — его светлость бережно погрузил свои кости в кресло с выгнутой спинкой, — выпьем.
— Мы не будем, — заявил Кейси.
— Не будем? — вырвалось у всех. Выпивка уже была почти у них в руках.
— То, за чем мы пришли, делается на трезвую голову, — сказал Кейси, содрогнувшись от взглядов, которые метнули в него приятели.
— Кого мы здесь слушаем? — сказал Риордан. — Его светлость или Кейси?
В ответ все залпом осушили свои стаканы и прокашлялись. Храбрость немедля заалела на их лицах, они выразительно взглянули на Кейси, чтобы тот почувствовал разницу. Не желая отставать, Кейси мгновенно опрокинул и свой стакан.
А тем временем старик продолжал потягивать виски, и его спокойствие и непринужденность зашвырнули поджигателей в Дублинский залив и утопили в его пучине. Тут Кейси сказал:
— Ваша светлость, вы слыхали о Бедствиях? Я имею в виду не только войну с кайзером за морем, но наше собственное великое Бедствие и Мятеж, которые докатились и до нас, до нашего городка, нашего паба, а теперь и до вашей усадьбы?
— Многочисленные тревожные события свидетельствуют, что настали тяжелые времена, — сказал его светлость. — Я полагаю, чему быть, того не миновать. Я знаю вас всех. Вы на меня работаете. Кажется, я вам неплохо плачу.
— Несомненно, ваша светлость. — Кейси шагнул вперед. — Просто меняются старые порядки, мы слышали, что большие дома в Таре и особняки в Киллашандре были сожжены в ознаменование освобождения и…
— Чьего освобождения? — кротко спросил старик. — Моего? От тягот содержания этого дома, в котором мы с женой болтаемся, как игральные кости в стакане, или… Ладно, продолжайте. Когда вы хотели бы сжечь усадьбу?
— Если это вас не слишком затруднит, — ответил Тималти, — то сейчас.
Старик, казалось, еще глубже погрузился в кресло.
— О Боже, — пробормотал он.
— Разумеется, — поспешил вставить Нолан, — если вам неудобно, мы зайдем попозже…
— Попозже? Это еще что за разговоры! — сказал Кейси.
— Мне ужасно жаль, — сказал старик. — Пожалуйста, позвольте объяснить. Леди Килготтен сейчас спит, скоро за нами приедут гости, чтобы отвезти нас в Дублин на премьеру пьесы Синга…
— Отменный писатель, — сказал Риордан.
— Смотрел его пьесу в прошлом году, — сказал Нолан, — и…
— Разговорчики! — сказал Кейси.
Все прикусили языки. Его светлость продолжал говорить хрупким голосом:
— В полночь мы собирались дать у нас званый ужин на десять персон… Нельзя ли… отложить поджог до завтрашнего вечера, чтобы мы могли подготовиться?
— Нет, — сказал Кейси.
— Отложим, — сказали остальные.
— Поджог — это одно, — сказал Тималти, — билеты — другое. Раз уж решили идти в театр, было бы обидно пропустить пьесу, и еду жалко — пропадет зазря, пусть уж лучше ее кто-нибудь съест. А приглашенные гости? Их же не предупредишь.
— Вот именно, — сказал его светлость.
— Да знаю я! — вскричал Кейси. Закрыв глаза, он провел ладонями по щекам, подбородку и губам, а потом сжал кулаки и разочарованно отвернулся. — Нельзя откладывать поджог, такие дела не переносят, как чаепития, черт возьми, а берут и делают!
— Делают, если не забывают принести спички, — пробормотал Риордан.
Кейси подскочил, — казалось, он сейчас ударит Риордана, но под напором неопровержимых фактов немного поостыл.
— Не говоря уже о том, — добавил Нолан, — что хозяйка дома — замечательная леди и ей нужен последний вечер развлечений и отдыха.
— Вы очень любезны, — сказал лорд Килготтен и наполнил его стаканчик.
— Давайте проголосуем, — сказал Нолан.
— Черт! — Кейси мрачно озирался по сторонам. — Я как посмотрю, голоса уже подсчитаны. Ну завтра так завтра, черт вас подери.
— Да благословит вас Господь, — сказал старый лорд Килготтен. — На кухне будут оставлены холодные закуски, вы можете зайти сначала туда, вы наверняка проголодаетесь, поджог — тяжелый труд. Скажем, к восьми часам завтра вечером вас устроит? К тому времени я поселю леди Килготтен в отеле в Дублине. Я не хочу, чтобы она раньше времени узнала, что ее дом перестал существовать.
— Боже, вы истинный христианин, — пробормотал Риордан.
— Ладно, не будем об этом, — сказал старик. — Это уже прошлое, а я никогда не задумываюсь о прошлом. Джентльмены…
Он встал. И, как незрячий святой пастырь, вышел в коридор вместе со стадом, которое побрело за ним, слегка подталкивая друг друга.
Пройдя до середины коридора, почти у двери, лорд Килготтен увидел что-то своим помутившимся боковым зрением и остановился. Повернул назад и в задумчивости остановился перед большим портретом итальянского дворянина.
И чем пристальнее он вглядывался в него, тем сильнее тик заставлял дрожать его веки, губы шевелились.
Наконец Нолан спросил:
— Ваша светлость, в чем дело?
— Я вот думаю, — наконец сказал лорд, — ведь вы любите Ирландию, правда?
— Бог ты мой, конечно! — сказали все. — К чему спрашивать?
— Как и я, — мягко сказал старик. — А любите ли вы все то, что есть в Ирландии, на ее земле, — ее наследие?
— Это тоже, — сказали все, — несомненно!
— Меня волнуют такие вещи, — сказал его светлость. — Это портрет кисти Ван Дейка. Старинный, очень изысканный, очень важный и очень дорогой. Это, джентльмены, национальное художественное сокровище.
— А-а, вот оно что! — сказали все нестройным хором и столпились вокруг посмотреть.
— Боже, — сказал Тималти, — какая работа!
— Как живой, — добавил Нолан.
— Обратите внимание, — сказал Риордан, — его глаза поворачиваются вслед за тобой, откуда бы ты ни смотрел.
— Жуть, — сказали все.
И собрались уже двинуться дальше, но его светлость сказал:
— Вы отдаете себе отчет в том, что это сокровище в действительности принадлежит не мне одному, не вам, а всему народу, как драгоценнее достояние, и завтра вечером оно сгинет навечно?
Все разинули рты. Как же они не догадались!
— Спаси нас Господь, — сказал Тималти. — Как можно!
— Сначала мы вынесем ее из дома, — сказал Риордан.
— Постойте! — закричал Кейси.
— Благодарю вас, — сказал его светлость, — но куда вы ее денете? Под открытым небом ветер изорвет картину в клочья, дождь вымочит, град исхлещет. Нет, нет, может быть, лучше ее сжечь побыстрее…
— Ни в коем случае! — воскликнул Тималти. — Я сам отнесу ее домой.
— А когда великое противостояние закончится, — сказал его светлость, — вы передадите этот бесценный дар Искусства и Красоты, пришедший к нам из прошлого, новому правительству?
— Э-э… все картины до единой, — сказал Тималти.
Но Кейси, не сводивший глаз с исполинского холста, поинтересовался:
— А сколько весит эта махина?
— Полагаю, — слабым голосом ответил старик, — от семидесяти до ста фунтов.
— Ну и как, черт возьми, мы дотащим ее к Тималти? — полюбопытствовал Кейси.
— Мы с Брэннэхемом отнесем это сокровище, — ответил Тималти, — а если потребуется, ты нам поможешь, Нолан.
— Благодарные потомки вас не забудут, — заверил его светлость.
Они двинулись дальше по коридору, и тут его светлость остановился перед двумя картинами.
— Здесь изображения двух обнаженных женщин…
— Да уж! — сказали все.
— …работы Ренуара, — закончил старик.
— Значит, их автор — французский джентльмен? — спросил Руни. — Извините за выражение.
— Сразу видать, француз, — сказали все.
Тут все начали толкать друг друга локтями под ребра.
— Стоят они несколько тысяч фунтов, — сказал старик.
— Не спорю, — заявил Нолан, тыча в картину пальцем, по которому хлопнул Кейси.
— Я… — начал Моргунчик Уаттс, чьи рыбьи глаза под толстыми стеклами очков вечно плавали в слезах. — Я забираю этих французских дам с собой. Возьму под каждую руку по одному произведению искусства и отнесу в свой домишко.
— Договорились, — сказал с благодарностью лорд.
Они подошли к большому полотну, на котором многочисленные звероподобные люди скакали, топтали фрукты и тискали роскошных, как летние дыни, женщин. Все наклонились, чтобы прочитать надпись на медной табличке: «Сумерки богов».
— Ничего себе сумерки, — проворчал Руни, — а по мне, так это начало многообещающего денька!
— Я полагаю, — сказал пожилой джентльмен, — здесь кроется некая ирония — как в названии, так и в теме. Обратите внимание на сверкающее небо и на страшные фигуры, что прячутся в облаках. Занятые своей вакханалией, боги не замечают, что им грозит Страшный суд.
— Я не вижу в облаках, — заявил Моргунчик Уаттс, — ни Церкви, ни ее женоподобных ангелов.
— В те времена со Страшным судом обстояло иначе, — заверил его Нолан. — Это все знают.
— Я и Туи, — сказал Флэннери, — отнесем этих демонических богов ко мне. Так, Туи?
— Так!
И они зашагали по коридору, останавливаясь то тут, то там, словно экскурсанты в музее, вызываясь унести домой в снежную ночь рисунок Дега, набросок Рембрандта или большой писанный маслом холст голландского мастера, пока не очутились перед весьма скверно написанным мужским портретом, висевшим в мрачной нише.
— Это я, — пробормотал старик, — работа ее светлости. Оставьте его здесь, пожалуйста.
— Вы хотите, чтобы он сгорел при пожаре? — изумился Нолан.
— Так, следующая картина… — сказал старик, проходя вперед.
Наконец экскурсия подошла к концу.
— Конечно, — сказал лорд Килготтен, — если вы в самом деле намерены все спасти, то в доме еще есть дюжина изысканных ваз эпохи Мин…
— Они стоят того, — сказал Нолан.
— Персидский ковер на лестничной площадке…
— Мы свернем его и отнесем в Дублинский музей.
— И изящная люстра в большой гостиной…
— Припрячем ее, пока не уляжется восстание, — вздохнул Кейси, которому все это уже здорово надоело.
— Ну что ж, — сказал старик, пожимая каждому руку. — Может, прямо сейчас и начнете? Спасение национального достояния, скажу я вам, тяжелая работа. А мне нужно минут на пять вздремнуть перед тем, как переодеться.
И старик удалился на второй этаж, оставив поджигателей в коридоре озадаченно наблюдать за тем, как он уходит.
— Кейси, — сказал Моргунчик Уаттс, — в твой умишко не забредала мысль, что если б ты не забыл спички, то теперь нам не пришлось бы всю ночь вкалывать?
— Где же твое эстетическое чувство? — воскликнул Риордан.
— Заткнись! — сказал Кейси. — Ладно, Флэннери, берись за этот конец «Сумерек богов», а ты, Туи, — за дальний, где девица прохлаждается. Ну! Взяли!
И боги, безумно кувыркаясь, взлетели в воздух.

К семи часам часть картин вынесли из дома и, прислонив друг к другу, поставили на снег; вскоре им было суждено отправиться по разным направлениям в разные хижины. В четверть восьмого лорд и леди Килготтен вышли и направились к машине, а Кейси быстро выстроил своих людей так, чтобы утонченная пожилая дама не увидела, чем они занимаются. Парни отсалютовали отъезжающему автомобилю. Леди Килготтен слабо помахала им в ответ.
С семи тридцати до десяти оставшиеся сокровища по одному или по два были вынесены.
Когда разобрали все картины, кроме одной, Келли остановился в темной нише, обеспокоенный судьбой парадного портрета старика лорда, кисти леди Килготтен. Он задрожал, решился на высшую гуманность и унес картину в ночь.
В полночь лорд и леди Килготтен, вернувшись домой с гостями, обнаружили лишь глубокие борозды, оставленные на снегу в том направлении, куда Флэннери и Туи уволокли милую их сердцу вакханалию, куда Кейси, проклиная все на свете, прошествовал с Ван Дейком, Рембрандтом, Бушаром и Пиронезе. Последним скрылся в лесу довольный Моргунчик Уаттс с двумя обнаженными Ренуарами.
Обед закончился к двум часам. Леди Килготтен отправилась почивать, довольная тем, что все картины разом отправлены на чистку.
В три часа ночи лорд Килготтен все еще не спал, он сидел в библиотеке, в одиночестве, окруженный голыми стенами, перед погасшим камином, с шарфом на тощей шее и стаканом бренди в дрожащей руке.
Примерно в три пятнадцать тихо заскрипел паркет, крадучись задвигались тени, и вскоре в дверях библиотеки возник Кейси с шапкой в руках.
— Тс-с-с! — прошептал он. Задремавший было лорд встрепенулся, вытаращив глаза.
— Боже, — сказал он, — неужели нам пора уходить?
— Это завтрашним вечером, — сказал Кейси. — К тому же не вы должны уходить, а они — возвращаться.
— Они? Ваши друзья?
— Нет, ваши. — И Кейси увлек его светлость за собой.
Старик пошел за ним по коридору, чтобы выглянуть из-за двери в бездонный колодец ночи.
Там, как замерзшая на собачьем холоде, обессилевшая наполеоновская армия, нерешительная и деморализованная, стояла в темноте знакомая толпа, в руках у каждого были картины — некоторые несли их на спине или прислонили к ногам; усталые, дрожавшие, побелевшие руки с трудом удерживали произведения искусства под медленно падающим снегом. Ужасающая тишина опустилась на растерянных мужчин. Они оказались в затруднительном положении, словно один враг ушел, чтобы вести иные, более славные войны, а другой, безымянный, бесшумно подкрался с тылу, не оставляя следов. Они озирались на холмы и город, будто сам Хаос вот-вот спустит на них свору своих псов. Одиноко стояли они, окруженные всепронизывающей ночью, и внимали далеким колдовским завываниям отчаяния и беды.
— Это ты, Риордан? — нервно спросил Кейси.
— А кто же еще, черт возьми? — раздался крик из темноты.
— Чего они хотят? — спросил старик.
— Дело не в том, чего мы хотим, а скорее чего вы теперь хотите от нас, — послышался чей-то голос.
— Видите ли, — заговорил другой, подходя все ближе, пока на свету все не признали в нем Ханнагана, — мы все взвесили, ваша светлость, и решили, что вы такой замечательный джентльмен, и мы…
— Мы не станем сжигать ваш дом! — выкрикнул Моргунчик Уаттс.
— Заткнись и дай человеку сказать! — раздалось сразу несколько голосов.
Хэинеман кивнул:
— Именно. Мы не станем сжигать вашу усадьбу.
— Но послушайте, — сказал лорд, — я вполне готов. Все можно легко вынести из дому.
— Извините, ваша светлость, вы слишком упрощенно подходите к этому делу, — сказал Келли. — Вам легко, а нам совсем нелегко.
— Понимаю, — сказал старик, ничего не понимая.
— Похоже, — сказал Туи, — за последние несколько часов мы все столкнулись с затруднениями — у кого-то с домом, у кого-то с транспортом и платой за перевозку, вы понимаете, куда я клоню. Кто объяснит первым? Келли? Нет? Кейси? Риордан?
Все молчали.
Наконец, с тяжким вздохом, вперед вышел Флэннери.
— Дело в том… — начал он.
— Да? — любезно сказал старик.
— Ну, — продолжал Флэннери, — мы с Туи прошли половину пути через рощу как два последних дурака и отмахали две трети болота с этой огромной картиной «Сумерки богов»… и тут мы начали увязать.
— Вы устали? — участливо спросил лорд Килготтен.
— Нет, мы просто проваливались, ваша светлость, в землю, — добавил Туи.
— Боже милосердный, — сказал лорд.
— Вот уж действительно, ваша светлость, — сказал Туи. — Я, Флэннери, с демоническими богами в придачу, весим фунтов шестьсот, болото топкое, — а каким ему еще быть? — и чем дальше мы заходили, тем глубже проваливались, и крик застрял у меня в горле, когда я вспомнил, как собака Баскервилей или какое-нибудь еще страшилище гоняется за героиней по болотам, и представил, как она попадает в трясину, жалея, что не соблюдала диету, но уже слишком поздно, и булькают пузыри. Вот какие картины пронеслись в моей голове, ваша честь.
— Ну и…? — воскликнул лорд Килготтен, догадываясь, что от него ждут вопроса.
— Ну и, — ответил Флэннери, — мы ушли восвояси и бросили треклятых богов в их сумерках.
— Посреди болота? — спросил старик с нотками беспокойства в голосе.
— Мы их прикрыли. Я хочу сказать, мы постелили сверху свои шарфы. Богам не пришлось помирать дважды, ваша честь. Эй, ребята, вы слышали? Боги…
— Да помолчи ты! — рявкнул Келли. — Дураки, почему вы не принесли чертову картину с болота?
— Мы подумали, возьмем еще двоих ребят на помощь…
— Еще двоих! — вскричал Нолан. — Четыре человека и целое сонмище богов — да вы провалитесь вдвое быстрее, и над вами забулькают пузыри, недоумки!
— А! — сказал Туи. — Я и не подумал.
— Мне вот сейчас пришло в голову, — сказал старик. — Может, составим спасательную команду из нескольких человек…
— Уже составили, ваша честь, — сказал Кейси. — Боб, вы с Тимом отправляйтесь спасать языческие божества.
— А отцу Лири не проболтаетесь?
— В задницу отца Лири. Идите!
Тим с Бобом спешно удалились.
Его светлость обратился к Нолану и Келли:
— Я вижу, вы тоже принесли свою большую картину обратно.
— Мы сумели оттащить ее от вашей двери ярдов на сто, сэр, — сказал Келли. — Полагаю, вам интересно, почему мы ее возвращаем, ваша честь?
— Учитывая, что совпадения так и налезают одно на другое, — сказал старик, возвращаясь в дом надеть пальто и твидовое кепи, чтобы можно было стоять на холоде и закончить разговор, обещавший затянуться, — мне действительно любопытно.
— Все дело в моей спине, — продолжал Келли. — Она меня подвела, мы и пятьсот ярдов не прошли по главной дороге. Позвонок то выскочит, то встает на место, уже лет пять я испытываю христовы муки. Стоит мне чихнуть, как я грохаюсь на колени, ваша честь.
— Я тоже страдаю от этого недуга, — сказал старик. — Такая боль, словно шилом тычут в позвоночник. — Старик осторожно коснулся спины, припоминая, и все закивали.
— Мучения Христа, как я говорил, — сказал Келли.
— Вполне понятно, что вы не могли завершить свое путешествие с такой тяжеленной рамой, — сказал старик. — И весьма похвально, что вы сумели дотащить такую неподъемную ношу обратно.
Келли моментально стал выше ростом, услышав оценку своих деяний, и просиял.
— Пустяки. И я сделал бы это еще раз, если бы не эта связка костей над моей задницей. Прошу прошения, ваша честь.
Однако его светлость уже перевел взгляд своих добрых, затуманенных серо-голубых глаз на Моргунчика Уаттса, который держал под каждой рукой по персиковой ренуаровской красотке и переминался на месте.
— О Господи, я не топ в болотах и не надрывал спины, — заявил Уаттс и прошелся с двумя картинами, чтобы показать, как он шел с ними домой. — Я добрался до дому ровно за десять минут и принялся вешать картины на стену. И тут у меня за спиной возникла жена. Вам когда-нибудь случалось испытывать такое: стоит ваша жена сзади и ни гугу?
— Пожалуй, могу припомнить похожие обстоятельства, — сказал старик, пытаясь вспомнить, потом кивнул, — действительно, подобные эпизоды промелькнули в его старческом сознании.
— Ну, ваша светлость, вы согласны со мной, только женщина может так безмолвствовать? И торчать как идол из Стоунхенджа. В комнате так похолодало, что у меня зуб на зуб не попадал. Я боялся, что повернусь и окажусь лицом к лицу с Чудовищем или с дочерью Чудовища, как я ее называю, чтобы отличать от тещи. Наконец я услышал, как она делает глубокий вдох, а потом очень спокойный выдох, будто прусский генерал.
— Эта женщина голая, как сойка. А та — оголилась, как раскрытая раковина с устрицей во время отлива.
— Но, — возразил я, — это же этюды знаменитого художника-француза, изучавшего человеческое тело.
— Француза! Разрази меня Господь! — возопила она. — Юбки задраны чуть не до задницы! Платья — до пупка! Чавкают и причмокивают губами в своих грязных романах! Вот что такое французы! А теперь ты заявился домой и развешиваешь мазню своего француза по стенам! Раз уж на то пошло, почему бы тебе не снять распятие и не прибить вместо него толстую голую девку?
— Ну, ваша честь, я просто зажмурился, и мне захотелось, чтобы у меня отвалились уши.
— И ты хочешь, чтобы на это глазели наши мальчики перед сном? — говорит она.
— Дальше помню только, что бреду по дороге с двумя голыми, как мидии, красотками, прошу прощения, ваша честь, и премного благодарен.
— Они и в самом деле кажутся раздетыми, — сказал старик, держа в каждой руке по картине, словно пытался найти в них все то, о чем говорила жена этого человека. — Когда я смотрю на них, то всегда думаю о лете.
— Это с тех пор, как вам исполнилось семьдесят, ваша светлость, может быть. Но до того?
— Гм, да, да, — сказал старик. — Перед его блуждающим взглядом проплыли видения полузабытого распутства.
Потом его взгляд перестал блуждать и уперся в Бэннока и Тулери. Они стояли с дальнего края с подавленным видом, у каждого за спиной высилась огромная картина, рядом с которой они казались коротышками.
Бэннок приволок свою картину домой и тут только обнаружил, что она не пролезает ни в дверь, ни в окна.
Тулери картину в дом затащил, и тогда его жена заметила, что в селе их все на смех поднимут, когда выяснится, что у них есть Рубенс стоимостью полмиллиона фунтов, но нет дойной коровы!
Вот и все, чем, собственно, закончилась эта долгая ночь. Каждый поделился своей похожей ужасающей, страшноватой и жутковатой историей, и когда, наконец, все было рассказано, на отважных бойцов из местной ИРА посыпался холодный снег.
Старик молчал, потому что не мог сказать ничего такого, что не было бы очевидным, а тем временем ветер уносил белесые призраки выдыхаемого пара. Потом, очень спокойно, лорд Килготтен распахнул парадную дверь; у него хватило сообразительности не кивать и не указывать.
Медленно, не проронив ни слова, они проходили мимо старика, словно мимо знакомого учителя в старой школе, но потом прибавили шагу. Казалось, повернула вспять река, Ковчег опустел до Потопа, а не после; вереница животных, ангелов, обжигающе знойных обнаженных дев, благородных богов, гарцующих, как кони, или парящих, как птицы, прошествовала перед глазами старика, провожавшего их ласковыми взглядами и беззвучно называвшего каждую картину по имени — вот Ренуары, Ван Дейки, Лотрек и так далее, пока проходящий мимо Келли не почувствовал на своем плече прикосновение руки лорда.
Удивленный, Келли оглянулся.
И увидел, что старик пристально смотрит на маленькое полотно, которое он нес под мышкой.
— Мой портрет? Произведение моей жены?
— Так точно, — сказал Келли.
Старик уставился на Келли и на картину, а потом кивнул в сторону снежной ночи.
Келли улыбнулся.
Двигаясь бесшумно, точно домушник, он исчез вместе с портретом во тьме. Мгновение спустя раздался его смех, и он вернулся обратно с пустыми руками.
Старик пожал ладонь Келли своей дрожащей рукой, а потом запер дверь.
Он повернулся, словно воспоминание о прошедшей ночи уже выветрилось из его старческой головы, и заковылял по коридору с шарфом, накинутым на худые плечи, как легкая усталость. Все проследовали за ним в библиотеку. Там в своих огромных руках они обнаружили выпивку и увидели, как лорд Килготтен разглядывает картину над камином, словно припоминая, висело ли там раньше «Разграбление Рима» или «Падение Трои»? Затем старик почувствовал на себе взгляды и посмотрел в упор на попавшую в окружение армию.
— Ну, за что мы выпьем теперь?
Все стали переминаться с ноги на ногу.
Потом Флэннери воскликнул:
— За его светлость, конечно!
— За его светлость! — горячо воскликнули все, выпили, закашлялись, поперхнулись и зачихали, а старик вдруг почувствовал, как некая странная влага наворачивается на глаза. Он подождал, пока не уляжется шум, и только после этого произнес:
— За нашу Ирландию!
И выпил.
Все сказали: «О Господи! Аминь».
А старик посмотрел на картину над камином и наконец робко заметил:
— Не хотелось об этом упоминать… вот эта картина…
— Сэр?
— По-моему, она висит немного криво, — сказал старик извиняющимся тоном. — Не могли бы вы…
— Не могли бы мы, ребята! — воскликнул Кейси. И четырнадцать мужчин бросились поправлять картину…

— … и поправили, — сказал Финн в конце своего рассказа.
Стояла тишина.
Почти одновременно Джон и я подались вперед и сказали:
— Так все и было на самом деле?
— Ну, — сказал Финн, — это яблочная кожура, если не сердцевина.

@темы: йумор, Ирландия

---

Я сделала это!

Я подумала, что все порядочные бждшники, как-то отмечают дату прибытия кукалки в дом.
А я - нет.
так что я села, подняла архив и...
За исключением Агнела(помню только год и тот не твёрдо)

огласить весь список!!

2012
1 Гилберт - 05 марта 2012.

2 Френки - 25 апреля 2012

3 Анхель -06 июня 2012

4 Урсула -16 июля 2012

5 Лиам - 07 августа 2012

6 Дункан-05 сентября 12


2013

7 Ангел - голову выкупила Оксана не помню когда, а тело получил 04 ноября 2013

8 Кукса -28 декабря 12

Чепекве -11 марта 2013

Горвёша- 09 апреля 2013

9 Меган 15 июля 2013


Уна - 06 декабря 13

10Дуан- 30 декабря 13

2014

11Киллиан 16 января 2014

12 Шон - 06 февраля 2014

13 Мэрид- 25 февраля 2014

Шинейд -18 марта 2014

14 Фишер - 18 мая 2014

15 Майкл -01 июня 2014

16 Шонище-17августа .2014

17 Докторица Анук -18 августа 2014

18 кот Манус - 04 октября 2014

19Мыша 22 октября 2014

20Брендан Роан - 20 ноября 2014

21 Падди - 06 декабря 2014

2015

22 Шоши - 05 сентября 2015

23 Доктор Виктор - 23 октября 2015

2016

24 Анхель - 22 февраля 2016

25.Дарла - 24 марта 2016

26. РавидЪ/Фауст -23 апреля 2016

27. Джинжер (жихарка) - 20 июня



28 .Рита- 29 сентября Шеннон МакКул

29. Чепекве Цернуныч - 20 октября

2017

30. Рут 14 января 2017


2018
31. Курт Келлер 20 марта 2018

32. Фрея 26 октября 2018

2020

33. Шинейд (Рыбь) 5.сентября.2020

2021

34Горвёмб 18 февраля 2021

35. Бека 8 мая 2021
36. Лена Рамптон 4 июля 2021/19 августа 2021
37. Ллеу Морган5 ноября 2021
38. Дуан олд 13 ноября 2021
39. Лиза Хоуп
40. Хи
41. Мари.
41.Пейшенс

список по молдам

1 Dollshe David Kuncci - Киллиан МаГвайр
2 Dollshe Saint - Гилберт К.Ч.
3 Dollshe Rosen - Лиам МакГоуэн
4 Dollshe Bernard - Дункан
5 Dollshe Pabo - Ангел
6 Dollshe Ausley Love - Меган МакГоуэн
7 Dollshe Aramis - Шон МакГоуэн
8 5stardoll Quintus - Анхель
9 Doll Chateau Bella - Урсула
10 Doll Chateau Ingerman - Хайме(Чепекве)
11 Doll Chateau Hilari - Кукса
12 LLT Red Dove - Шоши
13 Elfdoll Sian - Френки
14 Dollzone Moon - Горвемб
15Dollzone Маса - Дуан МакГоуэн
16 Dollzone Zо - Шон МакГоуэн
17 Planetdoll mini Рени - Уна
18 LittleFee Baby Rara - Шинейд МакГоуэн
19. Elfdoll Tasha - Мерид
20 Виктор от Шельмы - Майкл Келли
21 Крошка При от Lany - Фишер
22.Elfdoll Hazy -Анук Эби Келли
23 кот от Олеум (7см)- Манус
24 Yu Resinsoul - Мыша
25 Garlic Dollsbe - Брендан Роан Келли
26 Аспера от maha00 - Падди (Падриг Бирн)
27 Виктор от Шельма - Виктор Мур
28 Анхель - Zaoll Дриминг Люв Dollmore
29 Дарла.- от Анатолия Жукова
30. Равид- Фауст от maha00
31 . Джинжер (жихарка) - Iplehouse KID Lisa
32. Рита Эльфдолл. Шеннон МакКул
33. Чепекве Цернуныч 5th Motif goohwa
34. Рут Ruby Angelsdoll
34. Курт Келлер 5th Motif venitu
36. Фрея . Рlanetdoll Tara
37. Шинейд (Рыбь)[QMR] Клара
38(34). Горвёмб(ша) Dollzone Star dragon
39(35)Нетлл( Бека) DIM Annabeth на Dollstown elf body
40.(36) Лена Kira Rainmam doll
41.(37) Ллеу La Légende de Temps Roderich
42.(38) Дуан Littlerevel Andre
43.(39) Лиза Хоуп Luna Sabrinas dolls
44.(40) Хи Cаю Юлия Решетникова
44.(41) Мари Мэриэн maha00
45(42) Пейшенс Heeah

@темы: мои куклы, ужасы нашего бжд